Заноза Его Величества-2

— Господа, спасибо! — кланяюсь я, словно мне Нобелевскую премию вручили, когда все присутствующие в зале заседаний встают меня поприветствовать. — Рада вас всех видеть в добром здравии, — прикладываю руку к груди. — Прошу, присаживайтесь! Это рабочая встреча, а не светский приём. Надеюсь настрой у вас боевой, а потому не будем терять времени.

Но всё же пока канцлер лично не подвигает для меня стул, все так и стоят, даже мой король.

— Спасибо, господа! — занимает он своё место последним. — Продолжим.

— Что я пропустила? — шепчу я, когда единственный оставшийся стоять Клодвиг продолжает свой доклад.

— Можно сказать, ничего интересного. Мне всего лишь сообщили, что у нас полно пустующих замков, — делает он неопределённый жест головой.

И хмурая, очень хмурая складка между его бровей совсем мне не нравится.

— Кто уже успел расстроить моего короля? — шепчу я.

— Никто. Я сам себя расстроил, — вздыхает он. И пока задаёт вопросы канцлеру, суть которых до меня пока доходит смутно, я оглядываюсь по сторонам.

Столько новых лиц в совете! И люди новые, и количество членов совета сократилось до количества мест за столом. Я разглядываю их, они — меня. И, кажется, всё равно о чём говорят сейчас король с канцлером — я невольно оттягиваю внимание на себя.

Папаша Лемье не переставая моргает и потеет. Вечно прекрасный, как греческий бог, Дамиан потрясён так, что хочется стукнуть его снизу по челюсти. Фарад, как всегда, ровен, спокоен и доброжелателен, только седины в волосах словно добавилось. Непривычно помолодевший Барт, глядя на всё это усмехается, только улыбку его теперь не спрячешь в усы. Гриф, подвижный и насвистывающий себе что-то под нос, разглядывает стены, словно сто лет их не видел. Остальные более сдержаны. Но по невозмутимости всё же всех превзошёл Шако. Лишь протёр свои очочки и снова водрузил на нос — вот что значит выдержка военно-полевого врача.

Я, беря пример с Грифа, тоже скольжу взглядом по стенам. И к своему удивлению обнаруживаю вместо гобелена с изображением богов — карту. Большую географическую карту с тремя, раскиданными по ней континентами, похожими на торт, неровно разрезанный на три куска, разложенных на синей тарелке океанов. Издалека особенно заметно, что некогда эта земля была единой, но какой-то катаклизм расколол её на три части. И если их приложить друг к другу, то они сойдутся как пазл.

А у меня столько вопросов к Георгу, что, воспользовавшись заминкой, я стараюсь выдать их все:

— Ты что, опять поменял Совет? А куда делся гобелен? Ничего если я встану и подойду к карте? Мне нужно кое-что уточнить.

— Ничего, — улыбается он. И я прямо читаю по его глазам: «Делай что хочешь!» — И кстати к вопросу о том, что я поменял совет, — добавляет он, пока я ещё не встала. — Я ничего не менял. Просто все недовольные новой церковью и законами сбежали.

— А-а-а, так вот откуда столько пустующей дорогой недвижимости? — всё же встаю я, потому что всё равно никто не смеет перебить короля. — Так считай, страна просто избавилась от балласта. Я же правильно поняла, что тот, кто уезжает в Империю, обязан оставить всё здесь, ибо это принадлежит короне: земля, дома, прочее имущество?

— Позвольте я, ваше Величество? — берёт слово некий джентльмен, явно хорошо подкованный в этом вопросе.

— Конечно, Ренард, — кивает король, даже не повернув головы и по-прежнему не сводя с меня глаз.

— За тем, кто принимает подданство другой страны право владения имуществом не сохраняется, — уточняет этот Ренард, среднего возраста серьёзный дядька с брылями, делающими его похожим на усталого бульдога. — Все имеющиеся драгоценности и излишки средств они тоже обязаны сдать в казну.

— Спасибо, господин Ренард, — кланяюсь я и, когда слово дают Барту, повернувшись к благородному собранию спиной, начинаю водить по карте пальцем.

Под его доклад о здоровье личного состава армии я считаю: «Унос! Дуос! Трэс!» тыкая по очереди пальцем в каждый из трёх континентов и если не пританцовываю, то только для того, чтобы доклад Барта тоже не прошёл мимо аудитории.

На карте Трэс стоит верхним. И хоть я не сильна в географии, по очертаниям он напомнил мне Австралию. Он и есть как Австралия, и судя по его удалённости от двух других континентов, и судя по моим представлениям об «трэсийцах», как о голубоглазой и светловолосой нации. Марсилея, столица Трэса — морской порт.

А чтобы оказаться на Дуосе — веду я пальцем по пунктиру морского пути, пока Барт уточняет для Георга цифры уже переболевших, ещё лежащих в лазарете и остальных воинов, — надо преодолеть Большой океан.

Дуос — континент самый маленький. Почти симметричный, почти квадратный, он словно кристалл, что выпал из середины раздвинувшихся в стороны Уноса и Трэса. Для меня он как старушка Европа. И хотелось бы видеть его такм же маленьким, сонным, тихим, мирным. Но эти мелкие царьки и князьки всё что-то делят между собой. "Рай для наёмников" — назвал его Барт во время своих уроков.