Заноза Его Величества-2

— Я понимаю, Гош, — встаю я. Прижимаюсь к его груди. — Кого я могу взять с собой?

— А куда это ты собралась? — поднимает он мою голову за подбородок.

— Я бы не хотела иметь от тебя секретов, но у женских сплетен не мужское лицо, — парирую я. — Позволь мне вопросы нарядов, причёсок и готовки решать самой. Хотя на самом деле я всего лишь к Катарине. И ты, конечно, можешь присоединиться.

— Возьми кого-нибудь вместо меня. Кого хочешь, — улыбается он, словно доволен, что может избежать подобной участи. Хотя кого я обманываю: прекрасно он знает, что не о нарядах будет идти разговор.

— Тогда я хочу взять Барта и Машку, — глядя прямо ему в глаза, отвечаю я.

— К тому времени как вы соберётесь, Барт будет в полном твоём распоряжении.

— Отлично! — резко и довольно разворачиваюсь я. — Барт, жду!

И только у самых дверей останавливаюсь, чтобы посмотреть, как Моя Сказочка сокрушённо качает головой, провожая меня взглядом. А Барт, как истинный джентльмен и бровью не ведёт, хотя уверена: он уже проклинает тот день, когда я вернулась.

Глава 44. Даша

Конечно, этот партизан на то и рассчитывал, что я не буду возражать при людях, когда выставил меня из кабинета. Но об этом мы ещё поговорим: о том? должны ли быть у нас секреты друг от друга или нет. А пока мои размышления прерывают поджидающие в коридоре феи.

— Простите, Дарья Андреевна, за назойливость, — покряхтывает от неловкости дон Орсино, — но у нас возникли некоторые затруднения, о которых мы не посмели сказать при Его Величестве.

— Что случилось? — кручусь я на месте, пытаясь сообразить, в зимний сад нам направо или налево.

— Сюда, — показывает дон Лаэрт и продолжает: — Это по поводу той работы, которую вы нам любезно предложили.

— Видите ли, — вздыхает отец Карла, — нам стыдно признаться, но мы потому и сидим теперь почти безвылазно в замке, что наши крылья оказались совершенно не подготовлены к зиме.

— Но ведь раньше зима на континенте была, — цокая каблуками своих любимых туфель, спускаюсь я по лестнице. — Ваши предки уж точно её застали.

— В том-то и дело, что за столетия, что прошли с тех пор, в нашем организме произошли некоторые изменения, которые и для нас самих оказались неожиданными.

Продолжают феи свой рассказ уже в зимнем саду, пока я жду, когда Машку соберут и Карло оденется. Его я тоже пригласила с собой.

— Наши крылья, — показывает мне своё тонкое стрекозиное крылышко дон Лаэрт, — из-за постоянной влажности и тёплой погоды покрылись особым восковым налётом.

Он позволяет мне убедиться самой. И, проведя по перепончатой поверхности, я и правда чувствую на пальцах нечто, что сначала тает как кулинарный жир, а потом скатывается комочками как пчелиный воск.

— Вот этот защитный слой на холоде и застывает. А крылья становятся тяжёлыми и неуправляемыми, лишая нас способности летать.

— И что же делать? — в расстройстве присаживаюсь я на камень.

— Видимо, ждать пока сменится несколько поколений, переживших зиму, и новых мутаций нашей летательной системы, — повторяет мой вздох дон Орсино.

Но дольше рассиживаться мне не даёт вылетевший «из гнезда» Карло.

— Надо посоветоваться насчёт крыльев с Шако, — предлагает он, пока мы двигаемся в обратном направлении по коридору. — Я говорил с Витом. Он сказал, что у лекаря в лаборатории есть масло какао, из него делают какие-то суппозитории. Он говорит, оно ведёт себя так же — при температуре тела тает, а чуть холоднее — застывает.

— Так пошли тогда сразу и зайдём к Шако, Барт всё равно пока занят. А Машка со служанкой погуляют на улице, пока мы освободимся. Там снег, хорошо, — мечтательно вздыхаю я, жалея, что не могу к ним пока присоединиться, и сворачиваю в нужном направлении. — Не спаришься?

— Потерплю, — разматывает фей на лету с шеи шарф.

И показывает мне не шуметь, первым влетая в открытую дверь, где Шако экзаменует своего ученика.

— И как можно определить сок Млечника?

— По запаху, — весь красный от усердия и волнения бубнит Витард. — Рана, отравленная Млечником, пахнет гнилой капустой.

— Правильно, — кивает Шако, — потому что сок Млечника содержит метилмеркаптан.

— Попав в рану, яд вызывает сужение сосудов и за счёт охлаждение тканей становится активнее. Двигаясь дальше по кровяному руслу, он вызывает спазм и других сосудов и, если человека не согреть, гибель наступает в течение суток.

— А если согреть? — задаёт наводящие вопросы Профессор Шако.

— Повышение температуры тела вызывает инактивацию яда, восстановление кровообращения и полное выздоровление.

— Как хоть выглядит этот Млечник? — подхожу я к столу, когда Шако удовлетворённо кивает Виту, а потом приветствует меня:

— Дарья Андреевна!

— Дарья Андреевна?! — испуганно таращит глаза Вит.

— Я это, я, ученик лекаря, — раскидываю в сторону руки, чтобы его обнять.

— Дарья Андреевна, — прижимается ко мне мальчишка. — Как я рад, что вы вернулись!

— А уж как я рада, мой герой! А всё потому, что вместе мы — банда. Как дела?

— Хорошо.

— Справляешься?

— Помаленьку.

— А волосы ты случайно не соком млечника испачкал? — обняв его покрепче, принюхиваюсь я, зарываясь ноcом в белобрысую копну.