Занзабуку

Де Боно наугад пустил вторую пулю и почувствовал, как что-то огромное обрушилось на его голову. Опрокинутый леопардом на землю, он ждал, что когти зверя вонзятся в него. Но когти бездействовали, и сам леопард не двигался.

Пока охотник выбирался из-под зверя, подоспел оруженосец со своим фонарем. Последняя пуля, пущенная в темноте, пробила череп леопарда и сразила его наповал в воздухе, в момент прыжка.

Эдгар де Боно больше не охотился ночью.

Глава одиннадцатая УПРЯМЫЕ ТОЛСТОКОЖИЕ «АКТЕРЫ»

Я впервые попал в Африку как раз вовремя, чтобы увидеть Лутембе. Когда я вернулся туда в 1946 году, эта важная дама уже умерла, по крайней мере, ее считали мертвой, потому что она не приходила на зов. Ведь в течение жизни трех поколений знаменитый крокодил всегда отзывался на свое имя.

Вы, вероятно, думаете — все дикие животные африканских заповедников ручные, но я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь встречал добродушного крокодила. Кажется, все животные и люди недолюбливают этих тварей, а белые уже несколько десятилетий ведут с ними войну на истребление — войну, которая, по-видимому, истребила мало крокодилов.

О Лутембе я услышал в Кампале, в Уганде, и заехал в маленькую рыбачью деревушку Деве, на берегу озера Виктория, главным образом чтобы утвердиться в своем скептицизме. Я приготовился увидеть набитое чучело крокодила или в лучшем случае старое беззубое животное в специальном загоне. Но у «хозяина» Лутембе не оказалось «поддельного» крокодила. Африканец сказал, что нужно вызвать Лутембе и он с удовольствием сделает это за небольшое вознаграждение.

Захватив охапку сушеной рыбы, он направился к берегу и стал всматриваться в широкую гладь озера. Затем он сложил руки рупором и крикнул громко и протяжно: «Лу-тембе!» Я сознавал, как глупо надеяться, что крокодил, услышав зов, выйдет на берег, но решил дождаться конца этого фарса.

Юноша позвал снова, на этот раз громче. По-прежнему ничего не было видно. Он крикнул еще громче: «Лутембе! Лу-тем-бе!»

Так продолжалось минут десять, и я забеспокоился. Африканец обернулся и несколько хмуро объяснил, что я должен немного подождать. Я набрался терпения и подавил одолевавшие меня сомнения. Наконец юноша торжествующе указал на какую-то точку на поверхности озера и повернулся ко мне с улыбкой. Сначала я ничего не мог разглядеть, но затем заметил легкие волны. Еще через несколько минут я ясно увидел морду животного, направлявшегося прямо к нам. Когда оно приблизилось к берегу, я разглядел движущийся хвост, большие челюсти и зазубренную кожу крокодила. Животное вылезло на берег и неуклюже поползло к «хозяину». Я стоял в нескольких футах от него, за кучей рыбы, снимая на кинопленку это неправдоподобное зрелище.

Крокодил казался мне громадным и страшным — особенно когда он открывал похожую на пещеру пасть и я видел его острые зубы. Я думаю, его длина была около четырнадцати футов. Сначала мне показалось, что он бросает голодные взгляды на меня. Но его интересовала рыба, за которой я стоял. Парень взял одну рыбу и бросил ее в раскрытую пасть, пронеся руку всего в нескольких дюймах от зубов крокодила, которые мгновенно вонзились в лакомый кусочек. Рыба за рыбой исчезали в этом бездонном колодце. Потом африканец осторожно сел на хвост крокодила. Один взмах, подумал я, и он окажется далеко в озере.

«Сколько ему лет?» — спросил я.

«Ей, бвана», — поправил хозяин.

«Не понимаю, откуда это тебе известно, ну ладно, тогда ей, сколько ей лет?»

«Пять королей, бвана, — Каманья, Суна, Мутеса, Мванго и Дауди Чва».

У меня не было ни малейшего представления о том, как долго живут короли племени буганда, но позже я узнал, что они царствовали все вместе примерно сто двадцать пять лет. Видимо, юноша не преувеличивал возраст крокодила: первым приручил Лутембе, бросая ему рыбу, еще дед этого юноши. Животное привыкло к ежедневным кормежкам и регулярно посещало этот участок берега. Со временем оно даже научилось узнавать свое имя — Лутембе и стало приходить на зов. Когда первый «укротитель» крокодилов умер, Лутембе получил в наследство его сын или скорее того получила в наследство Лутембе. И он сделал из Лутембе приятное доброе существо, ставшее вскоре приманкой для туристов. Жалко, что «старушка» не дожила до наплыва туристов после Второй мировой войны.

Оставалось еще немного рыбы, и Лутембе с вожделением смотрела на нее.

«А что, если я покормлю ее?» — спросил я.

«Она будет есть, бвана», — ответил юноша, слезая со своей любимицы.

Да, она будет есть — может быть, мою руку. Но я решил попробовать. Я спросил юношу, имел ли он когда-нибудь дело с киноаппаратом. Нет, никогда. Тогда я показал ему, как наводить, как нажимать нужную кнопку. Осторожно он навел аппарат на меня и Лутембе, а я еще осторожнее поднял рыбу за хвост и протянул ее крокодилу. Лутембе посмотрела то ли на рыбу, то ли на меня, ее глаза слегка блеснули, и она быстро поползла ко мне. Я невольно отскочил в испуге. Потом я узнал, что крокодилы двигаются на суше значительно проворнее, чем можно предполагать по их виду.