Занзабуку

«Завтра мы сделаем это, — сказал Эйс. — Вы все будете держать свои аппараты наготове, а освещение будет хорошее. Если бегемот не опрокинет лодку, я ему помогу, но сумею сделать это правдоподобно».

Я протестовал. Я не мог допустить этого. Но Эйс ни о чем не хотел думать, кроме прекрасного кадра. Он настаивал на том, что, если дать бегемотам привыкнуть, они не причинят ему вреда, даже когда он упадет в воду.

«Они только уберутся с дороги», — сказал он.

На следующий день Эйс снова поплыл в своей лодочке, а мы забрались в другую лодку и направили на него киноаппараты. Опять его медленно понесло течением в середину стада бегемотов — тех же, которых он навестил днем раньше, но сейчас он держался ближе к берегу. Сцена обещала быть достаточно увлекательной, и в то же время он смог бы в случае необходимости быстро доплыть до безопасного места.

Вот Эйс сделал знак рукой и встал в своей лодочке. Наши аппараты заработали, и освещение было хорошее. Вдруг лодка накренилась, Эйс покачнулся, как бы пытаясь удержать равновесие, и с плеском упал в воду. Все случилось очень естественно, и я был уверен, что это действительно сделал бегемот без всякой помощи Эйса. Потом Эйс объяснил, что «помогать» почти не пришлось. Бегемоты несколько раз энергично подталкивали лодку, и как раз в тот момент она чуть не перевернулась от сильного толчка.

И вот Эйс в воде, окруженный бегемотами, плывет к берегу, который от него примерно в семидесяти метрах. У меня перехватило дыхание. Но Эйс, как всегда, оказался прав. Ближайшие к нему бегемоты скрылись под воду и отплыли от неожиданного нарушителя их спокойствия. К тому моменту, когда они вновь всплыли, Эйс почти добрался до берега, и они только вопросительно смотрели ему вслед. Некоторые громко пыхтели, а один даже поплыл вдогонку, но лениво, только из любопытства.

Мокрый и грязный Эйс вылез на берег и с широкой улыбкой помахал нам рукой. Я вспотел и ослаб, но нашел в себе силы, чтобы помахать ему в ответ. Мы поспешили подплыть к Эйсу и забрать его в свою лодку.

Через несколько дней Эйс, я и оператор выехали на равнину, где мы хотели заснять буйволов. Но по дороге мы наткнулись на грязный пруд, битком набитый гиппопотамами. Остановив грузовик, мы осторожно подобрались поближе и увидели стадо по меньшей мере в пятьдесят бегемотов, так густо покрытых грязью, что с трудом могли различить их контуры или сказать, где кончается один бегемот и начинается следующий. Одни животные лежали друг на друге, некоторые искали еще более грязного места, но большинство просто дремало.

Эта сцена заслуживала, чтобы ей уделили немного времени и несколько футов пленки. Мы с Эйсом пошли к пруду, а оператор, оставшийся на грузовике, снимал нас, когда мы подходили к бегемотам, и я сам снимал их крупным планом.

При нашем приближении вся грязная масса бегемотов начала беспокойно вздыматься и опускаться, как будто какие-то подземные толчки вспучивали грязь под ними. Ближние бегемоты повернули головы и воззрились на нас. Мы остановились, и волнение утихло. Мы подошли ближе. Некоторые бегемоты замычали, словно большие коровы. Один громадный самец на краю пруда поднял голову и уставился на нас. Он был явно недоволен нашим появлением.

Я выразил опасение, что в кадре, который я снимаю, нельзя будет различить ничего, кроме колышущейся массы грязи. Нужно было немного побольше «действия», и Эйс решил удовлетворить мое желание. Он сделал несколько шагов навстречу недоверчивому гиппопотаму и зарычал на него.

До сих пор не могут понять, как огромная туша, завязшая в грязи, могла двигаться так быстро, но прежде чем мы успели сообразить, что произошло, зверь уже быстро наступал на нас, с пригнутой головой и сверкающими глазами. Мы побежали к грузовику; шофер сразу понял, какой опасности мы подвергаемся. Он включил мотор, подъехал к нам, и мы сумели вскочить на ходу буквально в нескольких ярдах от разъяренного бегемота. К счастью, оператор заснял все происшествие, в котором оказалось больше «действия», чем мы добивались.

Интересные кадры с бегемотами мы засняли и во время экспедиции 1954–1955 годов, в которую входили две долгие и утомительные поездки в отдаленные районы. Первый раз мы отправились к озеру Руква в Южной Танганьике, где страшная засуха обрекла на медленную смерть сотни бегемотов. Администрация заповедника известила Августа Кюнцлера, ловца диких животных, что, так как бегемоты все равно должны умереть, он может ловить любых из них. К счастью, благодаря помощи миссис Мариот Райдон, которая знала, как он может быть мне полезен, я нашел его в Аруше, около которой находится его прославленная звероловная ферма.

Август Кюнцлер — швейцарец, приехавший в Танганьику в 1929 году и занявшийся поимкой и приручением зверей. Этот человек посвятил себя охране диких животных. Он хорошо обращается с ними и рассылает по всему свету лучшие экземпляры. Он одним из первых стал ловить детенышей носорогов, слонов и других зверей, не убивая самок (этот способ теперь узаконен в Танганьике), и научил этому своего замечательного помощника Пеллегрини.