Заоблачный Царьград

Князь никак не отреагировал на реплику воеводы, помешал это сделать Кнут. Калека сбросил с себя лохмотья, представ полностью обнаженным, оттянул свой детородный орган единственной рукой, в которой умудрился одновременно зажать кинжал, отрезал его и бросил перед ногами вместе с окровавленным клинком, затем облил себя маслом и поднес факел.

Он горел у всех на глазах, как горшок со смолой, и сперва никто даже не пытался его потушить. Кнут стоял весь в огне и продолжал говорить, изнемогая от ожогов и боли, но стараясь донести свои последние слова отчетливо и громко:

– Отвергаю бога мусульман! От имени наших богов призываю покарать христиан и их царя! Они предали нас! Жертвую собой в доказательство истины. Предаю себя в руки Одина ради Вальгаллы и победы над Царьградом!

Князь и все собравшиеся не проронили ни слова, пока обуглившийся труп Кнута почти не истлел. Только после этого кто-то принес ведро с водой и вылил его на золу.

– Вода его уже не спасет, – цинично заметил Свенельд.

Игорь же сорвал копье со стены и выкрикнул в толпу:

– Вы хотели войну! Вы ее получили! Мы идем на Царьград во имя мести!

Одобрительные возгласы дружины не оставляли планам Свенельда ни единого шанса. Князь бросил копье в византийский щит, прибитый на стене, и попал точно в цель. Ратники исступленно кричали:

– Смерть ромеям!!!

Свенельд плюнул на обугленный труп Кнута и, прошипев напоследок: «Здесь смердит хуже, чем в христианской могиле!», отправился восвояси. Он решил идти на хазар самостоятельно.

Войско раскололось. На каганат отправился воевода Свенельд. В его распоряжении было восемьсот драккаров, вместивших двадцать пять тысяч воинов. Костяк войска составляли варяги и прибывшие искатели приключений из Скандинавских земель. Славян тоже хватало, но Свенельд, не жалуя их, вооружил их слабо, ламинарных доспехов и кольчуг на славян не хватило.

Свенельд согласился использовать вассалов в качестве рабочей тягловой силы во время волока между реками, вспомогательного войска и лучников. Он не хотел особо рисковать, намереваясь взять у хазар тамгу – знак беспрепятственного прохода мимо их земель, атаковать Ширван и обменять в Итиле заложников на часть добычи. В случае если хазары пойдут на обострение при виде столь мощной армады, Свенельд полагал, что сумеет расправиться с ними молниеносным ударом, отбить пленников и разграбить хазарские житницы.

Игорь располагал более многочисленной силой. Его флот состоял из тысячи ладей и сорокатысячного войска, с установленными на них осадными орудиями, славянское ополчение было куда более подготовленным. Его прямой задачей была месть. План состоял в том, чтобы потрепать войска ромеев, разграбить окрестности на побережье Понтия и установить контроль в долине Дуная. Для этого Игорь отправил послов к печенегам, и те согласились выступить совместно, что давало Игорю преимущества.

Однако иллюзорное преимущество вылилось в явное предательство. Печенеги сразу же предупредили византийцев о готовящемся походе русов. Зоя Карбонопсина убедила императора в том, что «северных скифов» нужно остановить у входа в Босфор…

Глава 26. Беглянка

Малуша встала спозаранку, под крик петухов. Заплела косы, покормила поросят, бросила клевер в клетку зайчатам, разбудила рабынь. Скопилась груда грязного белья, и пора была собираться на портомойню.

Медленно пробудившись, сонные служанки лениво умывались, но с княжьего двора выходили уже бодрые со стиральными досками-вальками. Ключница повела их через рыночную площадь, где самые проворные славяне-торговцы уже зазывали к своим лоткам с пряностями, зайчатиной, лесными грибами, дичью, черникой и медом.

Усатый торгаш угостил молодок ягодами и медовыми сладостями, завлекая на разговор. Малуша не препятствовала флирту, вспоминая своего суженого. Звонкий девичий смех – ответ на пошлую шутку и скрученный ус – заполнил рынок. Наконец ключница княгини вспомнила о субординации и велела идти дале, а то на пристани разберут все плоты и придется стирать у берега.

Черный аист парил над камышовыми крышами замшелых срубов. Птица показалась Малуше грациозной, но чересчур тощей и какой-то чужой. Добрый ли это знак? Аист ведь всегда предвещает потомство. Но почему он черный? Малуша вдруг вспомнила слова ненавистного воеводы о том, что не видать ей ни мужа, ни собственного дитяти, никогда ей не заиметь потомства, не исполнить заветную мечту любой девицы, не обзавестись семьей и плодом любви – ребеночком, зачатым в браке.

У воды уж плескались купальщицы, щебетали ранние птахи. Заря наступала. Сизые облака разлетались, превращаясь в лазоревый дым. Прачки разобрали плоты и оттолкнулись от берега подальше от мутной воды.

Лес по реке уже не сплавляли. Флот покинул столицу и ушел в поход. Река была прозрачной и чистой, как девичья слеза. Солнце отражалось в ней золотой лесенкой, устилая путь в неизведанный и спокойный мир, который бывает только во снах. Там любимый и радость, детский смех и надежда, там нет зла и смерти.