Заоблачный Царьград

…Приближение надменных русов Иосиф счел весьма опасным, но допустил их посланников ко двору и выдал тамгу на разорение Ширвана. Торжественной встречи во дворце не было. Делегацию предусмотрительно разоружили. Заверили в лояльности и четком следовании договора с ушедшим в иные миры Вещим Олегом. Заверили, что берсерки живы и их немедленно выдадут, как только русы исполнят свою часть договоренностей и пришлют половину трофеев.

Тамгу при этом Иосиф выдавал тайно, без излишней помпы, в присутствии лишь своего двора и приближенных книжников, с тем чтобы затем натравить на русов свою мусульманскую гвардию и всю умму, преподнеся все в невыгодном для пришлых налетчиков свете.

Мусульман даже не пришлось бы убеждать в том, что русы, обидчики их единоверцев за Дербентской стеной, не уйдут, пока не разорят мечети и жилища поборников ислама в Хазарии, не снесут минареты, не сбросят с них муэдзинов, не осквернят могилы святых и не воздвигнут на их месте капища своих идолов.

На всякий случай Иосиф приказал распустить слух, что русы хотят оставить в низовьях Итиля крупное поселение и установить контроль за ловлей осетра и стерляди в низовьях полноводной реки, что была житницей и залогом процветания всего народа.

Свенельд был убежден, что Иосиф, теперь именующий себя царем и расточающий милости подданным вне зависимости от вероисповедания, преисполнится благодарности за удачный набег на земли его мусульманских неприятелей, пытающихся узурпировать власть именем своего Аллаха. Но откуда было знать воеводе, что радониты ведут более тонкую игру.

Мусульмане за стеной – одно, а своя гвардия – иное. Разногласия с Византией достигли пика, и опереться в борьбе с ней хазарский властитель мог, лишь опираясь на аланов и мусульман-тюрков. Что до русов, то Иосиф им не доверял. Он не верил ни христианам, ни мусульманам! Даже евреям он, получивший верховную власть, теперь не верил. Кто ж доверится язычникам! А тем, кому не верят и тем более боятся, нет места на небосклоне имперской политики.

Еще до того, как русы вернулись из Ширвана с обещанной добычей, Иосиф призвал муджтахида и убедил его выдать фетву на истребление русов, в которой надеялся предстать в виде защитника одного из столпов единства великого каганата, где находят пристань все, кроме кяфиров-неверных.

Муэдзины с балконов самых высоких минаретов созвали мусульман на утреннюю молитву. Имамы зачитали фетву, убеждая паству забыть о притеснениях со стороны кагана и довериться мудрому Иосифу, у которого нет лицеприятия меж населяющими государство гражданами, кем бы ни были они по вере:

– Наш мудрый правитель – досточтимый Иосиф – защитит нашу умму от притеснения неверных! Доверимся же ему и сокрушим войско Иблиса. Да сбудутся слова пророка Мухаммеда, да благословенно будет его имя и утвердится шариат через людей, верных Писанию и не извращающих послания пророков! Открылись ныне глаза у царя нашего Иосифа, и облилось сердце его кровью, когда узнал он о вероломном нападении на наших братьев по вере за стеной Дербентской. И не выдержало его сердце беззакония от язычников, врагов всех людей Писания. Да исторгнет их земля на пути нашего джихада, и станем шахидами имени Аллаха, и вознесем меч против неверных… Аллаху акбар!

Флот русов, вернувшийся после набега с ширванских земель, из опасения вызвать гнев Иосифа, не стал заходить в прежнюю столицу Семендер и сразу встал на рейде в гавани хазарской столицы.

Потери после бойни в Ширване были незначительными. Внезапная атака на местных ханов принесла свои плоды. Добыча вполне устроила варягов. Она хоть и не была столь внушительной, как византийская дань во времена похода Олега на Царьград, однако намного превышала поборы славянских племен в период полюдья.

Свенельд с нетерпением ждал обмена трофеев на заложников, заблаговременно наполнив сундук для хазар серебром и драгоценностями. Он мог обойтись и без провизии, так как снабдил свою армию продовольствием в Ширване, но не мог покинуть земли Хазарии без возвращения своих берсерков, ведь это являлось главным поводом и основным мотивом всего предприятия.

Молодая луна блестела монетой в хазарском небе. Здесь она казалась совсем другой, нежели в землях Гардарики, она, может, и не была такой холодной, но выглядела абсолютно чужой. Ночь переждали с тревогой. И не зря.

Наутро Свенельд понял, что берег усеян бесчисленным множеством всадников. Оттуда раздавался воинственный крик и сверкали лунным отражением наточенные палаши.

Зоркие кормчие разглядели вдали множество валунов, из которых на мелководье выросли за время похода на Ширван целые острова. На искусственных островках и плотах огромного размера стояли отряды лучников и пехоты. Мимо них и баллист с масляными горшками теперь нельзя было проскочить из Каспия в устье…