Запад

— Нет, он обещал, он не мог, папа не мог…

Его неожиданно вырвавшееся «папа» прозвучало так по-детски жалобно, что растопило бы и ледяные сердца. Но нас, наоборот, разозлило, словно, сказав это слово, Ян встал на сторону Бурхаева. Даже Яринка чуть отодвинулась от любимого, и тот, поняв свою ошибку, ещё сильнее понурился.

— Но подождите, — попыталась я быть справедливой, — зачем тогда Бурхаеву нужно было предупреждать нас не возвращаться в Москву? Он же мог просто заставить Михаила Юрьевича сказать что угодно и заманить нас в ловушку!

Белёсый закатил глаза:

— Затем, что с нами его единственный сын! Кровь не вода. Он же прекрасно понимает, что, если нас заметут, всем вышка!

— Но почему тогда не сказал ничего точнее? — вмешалась Яринка. — Раз беспокоится за Яна, мог бы посоветовать ему, что делать дальше… Или хотя бы — когда можно возвращаться.

— Да никогда! — Белесый схватился руками за голову. — Вы что, вчера родились?! Раз взяли Юрьича, то взяли уже и всех остальных — по крайней мере, тех, про кого он мог рассказать! А полицаи умеют развязывать языки, не сомневайтесь! И наши имена им теперь известны, и рожи, и куда мы едем! Я не удивлюсь, если нас в Благовещенске прямо у поезда примут!

Я посмотрела на Дэна, ожидая, что он осадит Белесого, скажет что-нибудь ободряющее, уверит нас, что всё вовсе не так плохо, как говорит бывший охранник, но увиденное меня напугало. Дэн посерел и осунулся лицом, его глаза потухли, у губ залегли горестные морщины. Он выглядел внезапно постаревшим, и на какой-то миг стал жутко похож на Ральфа, совсем как Ральф когда-то временами напоминал мне Дэна, словно это был один и тот же человек с разницей в двадцать лет.

Я вдруг запоздало поняла, что мой парень сейчас переживает крах всего, чем он жил с момента смерти родителей: надежд, планов, целей… Думает, что, возможно, уже потерял друзей и единомышленников, оставшихся в Москве, что его и их борьба оказалась напрасной. А я не знала, чем утешить любимого, и поэтому сама погрузилась в бездну отчаяния.

К счастью, кроме взбешённого Белесого, убитого горем Дэна и снедаемого чувством вины Яна, оставалась ещё Яринка. Моя трезвомыслящая, не по годам циничная подруга.

— Давайте сначала решим, что делать нам, — рассудила она спокойным, будто ничего не случилось, голосом, — а потом уже обсудим всё остальное. Едем до Благовещенска или выходим раньше?

Дэн попытался стряхнуть с себя оцепенение, ответил негромко:

— Раньше не получится. Остановок больше не будет до конечной.

— Тогда сваливать из поезда на ходу! — не сдалась Яринка и подмигнула мне. — Опыт есть. А то вдруг нас действительно схватят прямо на вокзале?

— Это вряд ли, — подал голос и Ян. — Если всё, что сказал отец — правда, если Михаила Юрьевича арестовали и раскололи, то гоняться за нами вообще нет нужды. Мы мелочь и сами по себе не несём никакой угрозы.

— Верно, — чуть расслабился Белесый. — У полицаев сейчас в Москве работы хватит, будут облавы мутить. Кому мы нужны на этом краю света, где ничего и нет?

Все невольно повернулись к окну, за которым действительно не было ничего, кроме непроглядной темноты. Казалось, будто весь мир исчез, и наш поезд — единственный островок света в царстве небытия.

Но ведь это неправда, думала я, невольно прижимаясь к Дэну. Там тайга, моя тайга. Живая, говорящая, обильная тайга, которая способна и накормить, и укрыть от опасностей. Где-то в её дебрях — друзья, поселение беглецов, а с ними — мои родители. Нужно только найти их.

— Вот что! — сказала я неожиданно командным тоном, и все изумлённо обернулись. — Едем до Благовещенска и делаем то, за чем нас сюда отправили! Не спрашивайте, как. Просто едем и делаем.

Лидер из меня, конечно, получался неубедительный, а инструкция к действию ещё хуже, но друзья почему-то не стали ни задавать вопросов, ни возражать. Даже как будто вздохнули с облегчением, словно я и правда вдруг решила все проблемы.

А впереди, разгоняя ощущение полного одиночества, певуче и ободряюще прогудел тепловоз.

Глава 13 Плюс два

Остаток ночи мы провели, почти не разговаривая друг с другом. Белесый вернулся на свою боковую полку и, отвернувшись от нас, застыл: не то уснул, не то просто лежал без движения. Яринка и Ян тоже легли, прижавшись друг к другу. Яринка что-то шептала любимому на ухо — наверное, утешала, но, судя по его похоронному лицу, не очень успешно. Мы с Дэном какое-то время сидели рядышком, глядя в темноту за окном, смутно надеясь увидеть хоть один промелькнувший в ней живой огонёк, говорящий о том, что и здесь живут люди. Но огней не было.

Я почти задремала под стук колёс, когда почувствовала рядом движение и, открыв глаза, увидела, как Дэн осторожно поднимается. Сначала не обеспокоилась, подумав, что ему просто нужно в туалет, но потом вспомнила выражение его лица, каким оно стало после звонка Бурхаева, и поспешила следом. У меня не было мыслей, что Дэн может натворить каких-нибудь глупостей или причинить себе вред: просто не хотелось оставлять любимого человека одного в таком состоянии.