Запад

Снаружи раздался приглушённый ливнем вскрик тепловоза, а за ним — рокот двигателя. Сквозь годами покрывавшиеся пылью стёкла вокзала ничего не было видно, но этого и не понадобилось, чтобы понять: поезд, доставивший нас сюда, отбывает назад, в сторону Москвы. Мы молчали, замерев, пока всё убыстряющийся перестук колёс не растворился в шуме дождя. Потом Ян растерянно пробормотал:

— Ничего не понятно… кроме нас, здесь никто не сошёл, так зачем нужно было гнать состав в такую даль? Кто всем этим заправляет? Где люди, которые обслуживают пути? Тысячи километров железной дороги — и никого вокруг! Всё давно должно было заржаветь и выйти из строя.

— Значит, кто-то обслуживает, — пожал плечами Белесый. — Вы ещё не поняли, что простой народ у нас нихрена ни о чём не знает? Я не удивлюсь, если окажется, что и Китай на месте.

Все снова притихли, будто ожидая услышать неподалёку шум густонаселённого Китая, но вокруг по-прежнему не раздавалось ни звука, кроме шороха падающих снаружи капель. Я знала: надо что-то сказать, ведь это именно я там, в поезде, в минуту общего отчаяния, решила за всех, что мы следуем по прежнему маршруту и пытаемся, несмотря ни на что, выполнить свою задачу. Ну вот, мы здесь, и?

Чтобы хоть чем-то заполнить гнетущую тишину и отогнать растущее в ней напряжение, я скинула с плеч рюкзак и зашарила в нём, стараясь издавать как можно больше шума. Как и ожидалось, Дэн спросил:

— Что ты ищешь?

— Телефон, — преувеличенно бодрым тоном во всеуслышание отозвалась я. — Думаю, нужно включить его, походить по вокзалу и вокруг — вдруг где-нибудь здесь ловит сеть?

— Не ловит!

Этот голос, глухой и старческий, долетел со стороны, заставив нас вздрогнуть, а Белесого — рывком сесть, чуть не свалившись на пол. От неприметной двери в углу зала в нашу сторону двигалась чуть сгорбленная фигура. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать её, и ещё несколько — чтобы поверить своим глазам. Потому что уж где-где, а здесь никак не могло оказаться Дульсинеи Тарасовны, старой матери Юрия Михайловича, ехидной бабки из Красноярска, оставшегося в трёх тысячах километрах к западу.

— Да ладно… — в полной растерянности протянула Яринка, а Белесый, почему-то с великой досадой в голосе, вопросил в пустоту:

— Твою налево… она что, за поездом бежала?!

Старуха услышала и, оценив не то неуклюжий юмор бывшего охранника, не то сам комизм ситуации, издала сухой смешок.

— Не ждали, голуби? А баба Дуся тут как тут! Плохие новости вам принесла. Небось, думаете: чего Мишка не позвонил?

Она остановилась посреди зала и подождала, пока мы все, даже послушно поднявшийся с кресла Белесый, приблизимся к ней, виновато потупив глаза, словно провинившиеся школьники. Дульсинея Тарасовна хотела услышать ответ на свой вопрос, но с ответом никто не спешил: мы уже знали, что её сына арестовали в Москве и, учитывая совокупность обвинений, скорее всего приговорят к высшей мере. Белесый и Дэн, два негласных претендента на лидерство в нашем маленьком отряде, неприязненно переглянулись, наверняка ожидая первого шага друг от друга, но я опередила их обоих.

— Нам уже сказали про Михаила Юрьевича. Так это правда?

Дульсинея Тарасовна неуловимо преобразилась. Только что перед нами стояла насмешливая, острая на язык, но вполне безобидная бабулька, и вдруг, в один момент, она превратилась в насторожившуюся хищницу: ноздри раздулись, глаза сузились, правая рука нырнула под свободно свисавшую с плеч бахрому платка.

— Кто мог вам это сказать?! — голос зазвучал резко, но удивительно чисто, как у молодой женщины.

На этот раз переглянулись все: никто не хотел рассказывать, что отец нашего друга, скорее всего, оказался причиной беды, случившейся в Москве. И тогда Ян взял это на себя, в несколько предложений сумев объяснить щекотливость ситуации и свою не самую почётную роль во всём этом.

Дульсинея Тарасовна снова превратилась в старуху. Устало сгорбив плечи, дошла до ряда кресел и тяжело опустилась в одно из них. Она не сказала Яну ни одного резкого слова, не стала ни в чём обвинять, но с этой секунды больше не замечала виноватого рыжеволосого парня, словно его среди нас не было.

— Мы не знаем, почему это случилось! — с вызовом сказала Яринка, когда молчание затянулось. — Может, отец Яна здесь не при чём! Михаил Юрьевич и все остальные уехали из того дома сразу после нас, и Бурхаев не мог знать, куда!

— Этого и не нужно было знать, — глухо ответила Дульсинея Тарасовна. — Достаточно знать Мишку. А найти его труда не составит, лицо известное.

Я постаралась вспомнить наше знакомство с Михаилом Юрьевичем, первый разговор через видеосвязь в кабинете Агафьи. Не помню точно, кем он тогда мне представился, но, кажется, заместителем директора одного из московских заводов и бизнесменом по совместительству? Так это была не «легенда», и мой экс-жених действительно тот, за кого себя выдавал? Как же ему удавалось совмещать всё это с подпольной деятельностью?