Запад-36 (СИ)

— Решено! — я ударил ладонью по столу, прекращая дальнейшую дискуссию. — Грузовые дощаники с ратьерами пойдут позади, своим ходом. А гребной флот будет действовать налегке, без осадных орудий и конницы. Пинск мимо проплывём, сразу направимся к истоку Припяти. Волыняне не успеют далеко уйти от волока, до Пинска раньше нас точно не доберутся. Встретим их в пути и хорошенько отмутузим! Возражения есть?

Присутствующие дружным хором голосов одобрили этот план.

— Выступаем немедля! — заявил тоном, не терпящим возражений, и решительно встал из — за стола.

Вёсла вспенивали дымящую утренним паром Припять. Пинск мы прошли ещё вчера, крепостные стены были усеяны любопытствующими лицами горожан высыпавших и торчащих за парапетом, во все глаза пялящихся на проплывающие мимо корабли. Они с удивлением и страхом наблюдали, как проходили плотно заполнявшие собой всю речную стремнину десятки грозных чёрных лодий, с лёгкостью буравящих речную гладь. Пинчане, не веря собственным глазам, рассматривали единообразно облачённых в брони и надоспешники воинов. С ума сойти, целые тысячи бронных воинов поднимались вверх по Припяти!

Я специально приказал всем воинам облачиться в сверкающие на солнце доспехи. После речного парада я был уверен, что пинчане морально уже сдались и вряд ли посмеют дать отпор. Разгром волынян должен их в этом мнении ещё больше укрепить. Но загадывать так далеко вперёд не будем, война план покажет.

Тысячи обутых в лапти и босых ног, плюс сотни конских копыт взбивали дорожную пыль. Она клубилась над дорогой, забивая глаза, нос, уши, рот. Дышать было невозможно, волынские мужики то и дело отплёвывались, протирали вспотевшими ладоням глаза, размазывая по лицу грязь. Потрескивающее, испепеляющее солнце, зависнув в зените, прожаривало всё живое на земле.

Дружина князя Василько вместе с боярской конницей, всерьёз заторможенные волынским пешим ополчением, крайне медленно двигались вдоль берега. Это происходило, даже не смотря на то, что обозы, по большей части, были загружены на лодьи, плывшие вслед за войском по Припяти.

Над огромной вооружённой людской колонной слышались жалобные голоса:

— Отдохнуть бы, в реке искупаться …

— Шибче шевелитесь, мужики! — торопили дружинники, хоть и снявшие с себя тяжёлые кольчуги, но страдающие от полуденного зноя не меньше своей пехоты. — Ночью отдыхать будете!

Из — под украшенного золотой насечкой шлема по лбу и щекам князя Василько стекал грязный пот, прочерчивая на лице глубокие тёмные борозды. Князь всей душой желал побыстрее выйти к Пинску и как мог, торопил свои войска, но все его старания были тщетны. Пешая рать, состоящая в основном из городских ополченцев, сильно ускориться была просто физически не способна. А подгонял волынский князь свои войска неспроста. Он опасался, что неистовый смоленский князь со своей речной ратью, наделавший много шума в Литве, может раньше волынян появиться под стенами Пинска. Владимира Смоленского следовало, во что бы то ни стало опередить, устроив ему ловушку у города. Но планам Василько не суждено было сбыться.

Очередная, ничем не примечательная ночёвка на берегу Припяти обернулась для Василько Романовича сущим кошмаром. Посреди ночи из реки начали раздаваться жуткие раскаты оглушительного грома. Тут же в разбуженном лагере поднялась неописуемая суматоха. У князя сложилось ощущение, что их обстреливали из камнемётов. Повсюду вздымалась земля, запущенные из реки ядра, разрываясь, ранили осколками людей. Быстро возникли и стали повсюду разгораться пожары, окутав всё вокруг густым, удушающим дымом. А сверху, словно сатанинский дождь, нескончаемым потоком сыпались стрелы, раня и убивая всех и вся.

Василько всё ещё не веря в реальность творящегося вокруг него библейского апокалипсиса, бросал затуманенные взоры по сторонам. Среди разбросанных повсюду мертвых тел шевелились, корячились, истекающие кровью раненые — иные без рук, иные с перебитыми ногами или выпущенными наружу кишками. Эти полуживые создания ползали, страшно стоная, пытаясь остановить кровотечение. С глазами безумцев повсюду бродили ошеломленные и оглушённые от взрывов люди. В редких перерывах между залпами разрывов со всех сторон слышались мольбы, взывания о помощи, раздавались проклятья.

— Князь! — еле расслышал Василько среди творящейся вокруг вакханалии голос своего воеводы. — Уходим отсюда, иначе бестолку здесь сгинем! Мы смолян не достанем, они нас с реки обстреливают!

Словно в подтверждении услышанного, одна стрела вошла прямо в глазницу лошади, заваливая скотину наземь, вторая чиркнула по бедру успевшего вовремя соскочить воеводы.

Василько, не медля более ни секунды, велел трубить сбор дружины возле ставки, где всё ещё висел, словно тряпка, потрёпанный осколками и стрелами стяг. Шумящие, размахивающие копьями и мечами гарцующие дружинники закружились на конях вокруг князя.

— Дружина!!! — что есть силы, кричал Василько собравшимся вокруг него воям, но голос князя тонул во взрывах и криках, словно в бездонной бочке — По коням! Копья назад! Отходим вглубь, подальше от берега!