Запад Эдема

Саммад поставили свой лагерь у реки, где ’были хорошие пастбища и поросшие лесом холмы. Охота здесь была плохой, и им угрожал бы голод, если бы не саску. Они ничего не просили взамен, хотя после удачной охоты с благодарностью принимали мясо. Единственно, о чем просили, это посмотреть на мастодонтов, подойти к ним ближе, и как высшую милость принимали разрешение коснуться их морщинистой кожи, поросшей шерстью.

Керрик был доволен не меньше их, находя каждую деталь жизни саску крайне увлекательной. Другие охотники совсем не проявляли к саску интереса и даже смеялись над мужчинами, которые, как женщины, копались в грязи. Керрик лучше понимал саску, видя связь между их работой на полях и выпасом животных ийланами, отлично сознавая, что они обезопасили себя от голода, поскольку создали гарантированные запасы пищи.

Для некоторых охотников общение с саску выглядело очень привлекательно. Многие ночи проводили они в высеченных среди камней комнатах. В конце концов Керрик вместе с Армун и всеми своими вещами перебрался в одну из них. Встретили их приветливо, женщины и дети собрались вокруг них, восхищенно глядя на нее и неуверенно касаясь рассыпавшихся по плечам волос.

Армун оказалась весьма прилежной в изучении языка, на котором говорили саску. Керрик часто уходил к старой Хауните, стремясь узнать от нее как можно больше слов из языка племени. Армун тоже не терпелось выучить это, и она стала практиковаться с другими женщинами, когда Керрик уходил. Они смеялись, когда она начинала говорить, и Армун улыбалась в ответ, потому что в смехе их не было злобы. Когда им наконец становилось понятно, что она пыталась сказать, они учили ее правильно произносить слова. Вскоре она уже сама начала учить Керрика, и он перестал зависеть от Хауниты и ее старческих капризов.

Когда Армун всерьез занялась изучением языка, Керрик смог посвятить все свое время исследованию удивительных ремесел саску. Он обнаружил, что твердые чаши в действительности сделаны из мягкой глины, залегающей тонкими пластами в некоторых холмах. Глина эта хорошо мялась, пока была влажной, а затем помещалась в печь для сушки, сделанную из камней и той же глины. День и ночь в ней горели дрова, и жара превращала глину в камень.

Еще интереснее были волокна, из которых делались веревки, которые потом сплетались в одежду. Их получали из небольших зеленых растений, называвшихся харадис. Семена их годились в пищу, а когда их давили и мяли, получалось масло. Однако самым ценным были стебли растений.

Стебли харадиса помещали в мелкий пруд и придавливали тяжелыми камнями, чтобы они оказались под водой. Через некоторое время серые стебли извлекали и сушили на солнце, а затем разбивали на каменных плитах. Специальные деревянные инструменты с зубьями использовались, чтобы разравнивать их и отделять волокна, которые женщины потом скручивали и пряли крепкие нити. Множество таких нитей, соединенных вместе, образовывали веревки, из которых потом вязались сети для рыбалки и ловли животных. Лучшие из нитей, самые тонкие, натягивались на деревянные рамы. Затем женщины переплетали их другими нитями, и в результате получалась ткань, так восхитившая Армун. Вскоре она отказалась от своих мехов и, как другие женщины, переоделась в мягкую одежду из волокон харадиса. Армун была счастлива среди саску, счастливее, чем когда-либо прежде. Ее ребенок должен был вскоре родиться, и она радовалась, что живет в тепле и удобстве, а не встречает зиму в холодной палатке. Ей вовсе не хотелось в своем теперешнем состоянии подниматься на завал и возвращаться к саммад у реки. Но это была не главная причина. Она считала началом своей настоящей жизни тот момент, когда Керрик впервые взглянул на нее и не рассмеялся. Саску тоже не смеялись над ней, не замечая ее раздвоенной губы, а лишь восхищались ее кожей и светлыми, как харадис, волосами. Они говорили, что ее волосы почти так же белы, как и ее одежды. Она чувствовала себя среди них дома, с легкостью говорила на их языке, научилась прясть и готовить еду из растений, которые они выращивали. Да, ребенок должен родиться здесь.

Керрик был доволен тем, как складывались обстоятельства. Чистота каменных пещер, мягкость тканой одежды устраивали его гораздо больше, чем продуваемые ветром палатки и кишевшие паразитами меха. Жизнь среди саску была немного схожа с деятельной жизнью ийлан, хотя он не проводил таких параллелей сознательно. Он не хотел думать об ийланах и гнал эти мысли прочь, когда бы они ни появились. Горы и пустыни были преградой — ийланы не смогут найти их здесь. Рождение будущего ребенка сейчас было самым важным событием.

Саску же больше интересовало другое рождение, все они только и говорили об этом. Мастодонтиха Духа тоже готовилась рожать. Это был ее четвертый теленок, поэтому и она и саммад воспринимали предстоящее как вполне обычное событие.