Запад Эдема

— Я видел, как их делали — большой для саммадара, а маленький для его сына. Возможно, детское имя мальчика было Керрик, я не помню, но его отец был близок мне. Его звали Амахаст. Потом много лет спустя я вновь нашел нож из небесного металла — среди сломанных костей его тела. Тела Амахаста.

Керрик молча слушал, как охотник произносил это имя. Имя, приходившее к нему во сне и забывавшееся наяву.

АМАХАСТ.

Это слово, подобно ключу, освободило поток воспоминаний, хлынувших на него. Кару, его мастодонт, убитый рядом с ним, его отец Амахаст, убитый вместе со своей саммад… Воспоминания туманились и накладывались на сегодняшнее зрелище трупов, лежавших со всех сторон. Сквозь эти воспоминания медленно пробивались слова охотника:

— Убей их, Керрик, убей их, как они убивали всех нас!

Керрик повернулся и вместе с Инлену, спотыкавшейся сзади, бросился прочь от охотника и его голоса. Но убежать от них было невозможно. Мимо вооруженных фарги он поднялся на вершину травянистого склона, который спускался к морю, сел на землю, обхватив колени, и уставился на море, погруженный в себя.

Он видел Амахаста, своего отца, и его саммад. Глаза его наполнились слезами, которых он не знал за собой даже в детстве, когда видел гибель своей саммад, вырезанной так же, как саммад Херилака сегодня. Две эти сцены слились в его мыслях воедино и превратились в одну. За долгие годы жизни с ийланами он забыл прошлое, но сейчас вспомнил и чувствовал себя двумя разными людьми: устозоу, говорящим, как ийлан, и мальчиком тану.

Мальчиком? Он взглянул на свои руки, пошевелил пальцами. Он больше не был мальчиком. За эти годы его тело выросло, он стал мужчиной, хотя только теперь осознал это.

Вскочив на ноги, Керрик громко закричал от возбуждения. Кто он такой и что произошло с ним? Внезапно что-то дернуло его за шею. Он повернулся и обнаружил, что Инлену тянет за свой конец поводка. Ее глаза были широко открыты, а движения выражали тревогу и страх.

Ему вдруг захотелось убить ее, и он начал поднимать оружие, еще зажатое в его руке.

— Мараг! — выкрикивал он. — Мараг! — Но гнев исчез так же быстро, как появился, и Керрик сконфуженно опустил хесотсан.

Стоило ли стрелять в ту, которая была пленником больше, чем он.

— Успокойся, Инлену, — сказал он. — Все в порядке, так что успокойся.

Инлену вновь села на свой хвост и уставилась на вечернее солнце. Керрик смотрел мимо нее на поляну среди деревьев, где ждал Херилак.

Чем мог он помочь избитому и обреченному пленнику? Кто он такой? Физически он был тану, мужчиной с мыслями мальчика, и это очевидно для него теперь. Этот мальчик, оставшись в живых, стал ийланом, и это тоже очевидно. Ийланом — по своим внутренним ощущениям и тану — для окружающего мира.

Это все ясно, непонятно только, что будет с ним дальше. Если он ничего не сделает, его жизнь останется прежней — высокое положение, правая рука Эйстаи, почет и уважение.

Но было ли это тем, чего он хотел? Его будущим? Никогда прежде он не задумывался над этим вопросом, и даже не предполагал возможности такого конфликта. Керрик пожал плечами и встряхнул головой, освобождаясь от невидимой ноши. Он сделает, как сказала Вайнти, и задаст вопросы устозоу, а подумать обо всем этом он сможет позднее, сейчас же у него слишком болит голова.

Когда он вернулся, все было по-прежнему. Херилак лежал связанный на земле, а три фарги стояли на страже, послушные и нерассуждающие. Керрик взглянул вниз, на охотника, попробовал заговорить, но слова не приходили. Первым молчание нарушил Херилак.

— Делай, как я говорю, — прошептал он. — Убей мургу, разрежь мои путы и бежим вместе. В горы, к зимнему снегу, к хорошей охоте и костру в палатке. Вернись к своему народу. Сказанные шепотом, эти слова прогремели для Керрика, как раскаты грома.

— Нет! — закричал он. — Замолчи! Ты должен только отвечать на мои вопросы. Ничего не предлагать, только отвечать…

— Ты был потерян, мальчик, потерян, но не забыт. Они пытались сделать из тебя своего гражданина, но ты не стал им. Ты — тану и можешь вернуться в саммад.

Керрик гневно закричал, приказывая Херилаку замолчать, но не мог избавиться от голоса и слов охотника, и в то же время не мог уступить ему. Все решила фарги, державшая копье охотника. Она ничего не понимала, но, видя странное поведение Керрика и помня прежний приказ Эйстаи, решительно подошла к Херилаку.

— Нет! — громко крикнул Керрик на языке марбак. — Не делай этого!

Оружие в его руке щелкнуло почти без его усилий, и фарги рухнула мертвой. Еще охваченный гневом, он повернулся и выстрелил во вторую фарги, ее рот был недоверчиво открыт, когда она падала. Третья начала поднимать оружие, но Керрик оказался быстрее, и она тоже упала. А он продолжал снова и снова сжимать хесотсан, пока трупы фарги не ощетинились дротиками. Потом хесотсан опустел, и Керрик швырнул его на землю.

— Возьми копье и освободи меня, — приказал Херилак.

Инлену, шатаясь, последовала за Керриком, когда он подошел к фарги и вырвал копье из ее мертвых рук, а затем освободил руки и ноги Херилака.