Западная Европа. 1917-й.

Солдатские мятежи вызвал сложный комплекс причин: усталость солдат после трех лет войны, тяжелейшие условия окопного быта, крах надежд на скорое заключение мира (в случае удачи наступления генерала Нивелля) и т. п. Воздействие на бунтовщиков «русского примера» (как событий в самой России, так и восстания русских частей во Франции) не вызывает сомнений и подтверждается многочисленными свидетельствами современников и документами эпохи. «Усталость, задержка отпусков, — перечислял Г. Эрве, социалист в прошлом и ярый шовинист в настоящем^[11], причины солдатского недовольства, — все это ничего бы не значило без этой дьявольской русской революции… Я получал письма от храбрых ребят с фронта. Они серьезно полагали, что надо во Франции сделать революцию, как в России. Комитет рабочих и солдат! Эти слова имели для них магическое значение»^{170}.

В окопах циркулировали листы с подписями в пользу создания французских комитетов рабочих и солдат. В письмах солдат с фронта говорилось, что «русские указывают путь, которым надо следовать». Генерал Франше д’Эспере признавал в частном письме, что русская революция служит солдатам образцом, а П. Пенлеве, описывая восстание, которое он считал типичным, писал, что одни его участники, бунтуя, ругают своих командиров, другие — восхваляют идеи русской революции и пример русских солдат.

Большинство солдатских выступлений длились день-два, а то и несколько часов. Некоторые затягивались на четыре-пять дней, на неделю. Чаще всего бунтовщики отказывались идти на передовую и участвовать в наступлении. Но нередко солдаты выдвигали политические требования, поднимали красное знамя и пели «Интернационал».

В страшную для правительства Франции первую неделю июня политический, антивоенный характер солдатских мятежей проявился с особой силой. В эти дни солдаты, бунтуя, кричали не только «Долой войну!», по и «Да здравствует русская революция!». Они собирались на сходки, избирали по образцу русских комитетов рабочих и солдат свои солдатские комитеты и вступали в контакт с другими восставшими частями.

Именно в первые дни июня солдаты предприняли известную попытку пойти на Париж и заставить правительство заключить мир. Их остановили, двинув против них кавалерию.

Одновременно с восстаниями в действующих частях проходили антивоенные выступления солдат-отпускников в поездах и на вокзалах. Освободившись на несколько дней от офицерского надзора, солдаты чувствовали себя вырвавшимися на свободу. Они били стекла вагонных окон, ломали вагонное оборудование, кричали: «Да здравствует мир! Да здравствует Россия!» Справиться с ними офицерам было нелегко: солдаты освобождали своих товарищей, если полиция решалась тех арестовать, нападали на жандармов, и дело доходило подчас до кровопролития. Так, цензор П. Оллар вспоминает: «Серьезные волнения, приведшие к человеческим жертвам, произошли 10 июня на вокзале Сен-Жермен де Фос. Эти новости цензура задерживает, но они просачиваются»^{171}. Волнения отпускников вспыхнули в 119 поездах и на 130 вокзалах, в том числе и особенно на парижских^{172}.

Подавление солдатских выступлений связано с именем А. Ф. Петена. 29 апреля 1917 г. он был назначен начальником генерального штаба, а 15 мая — главнокомандующим французской армией. Выступая вскоре после этого перед членами французского правительства, он заявил, что для «успокоения» армии надо преподать примеры жестоких расправ в каждом взбунтовавшемся полку и что «первое впечатление террора необходимо»^{173}.

Имеется достаточно данных о том, какими способами маршал Петен создавал «впечатление террора». Восставших солдат полагалось предавать суду военного трибунала. Но нередко их расстреливали (без всякого суда) на месте. Были и случаи децимирования (т. е. расстрела каждого десятого) восставших воинских частей. Иногда командир честным словом гарантировал «бунтовщикам» жизнь. Они сдавались, и их казнили. Бывало и так, что командир «усмиренной» части, не имея возможности расправиться с полком или всей ротой, сам «назначал» зачинщиков из числа неугодных ему солдат. «Вот этот, — говорил он, — этот, этот и этот».

1 июня Петен явочным порядком запретил предварительное расследование дел, рассматривавшихся военными трибуналами. В последующие дни было ограничено, а для присужденных к смерти и вовсе отменено право апелляции к высшей судебной инстанции. Президент французской республики отказался в пользу Петена от принадлежавшего ему по конституции права помилования приговоренных к смертной казни.