Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев

Мотивы Андроника долго были объектом обсуждения. Византийские источники изображают его человеком-хамелеоном, постоянно меняющимся, непоследовательно делающим то добро, то зло. Коньяссо видел в нем две конфликтующие личности: с одной стороны, патриота и реформатора, с другой – яростного фанатика, находившегося в традиционной оппозиции роду Мануила. Он приписывает Андронику возвышенные патриотические чувства, которые вдохновили его изгнать латинян и исправить многочисленные недостатки управления, имевшие место при Мануиле. Данструп при поддержке Евстафия и Никиты Хониата считал, что его реформы были нацелены исключительно на поддержание его собственного положения на троне и положения его семьи за счет других Комнинов и их приверженцев благородных кровей. Ввиду того что Андронику не удалось осуществить свою изначально заявленную политику, но он с готовностью подгонял свой курс к сиюминутным нуждам, последняя теория кажется самой приемлемой.

И все же его правление принесло пользу. Придавленное тяжелыми налогами крестьянство и приходящие в упадок провинциальные города получили некоторое облегчение; а Михаил Хониат просил присылать побольше таких преторов, как Просух и Дримис. После падения Константинополя Никита Хониат взял политику Андроника за образец, которой, как он надеялся, последует Феодор Ласкарис. Этому историку можно позволить подытожить правление Андроника следующим образом: «Если говорить вкратце, то если бы Андроник немного ослабил силу своей жестокости и не сразу же применил бы каленое железо и нож, упиваясь и марая царские одежды брызгами крови, будучи неумолимым при назначении наказаний, – а это он скопировал у чужеземцев, с которыми общался во время своих скитаний, – тогда он не стал бы самым незначительным из правителей-Комнинов, так как я не могу поставить их в ряд так, чтобы они были в равной степени сбалансированы во всем, потому что в действительности независимо от этого он представлял собой совокупность некоторых великих человеческих достоинств, так как не был бесчеловечен во всем, а был словно двояко отлитая форма [кентавр] – отчасти зверь, а сверху человеческое тело».

Глава 4 Правление Исаака II

Преемником внушавшего ужас Андроника стал Исаак II Комнин. Его отец Андроник Ангел играл видную роль в военное время, а также в политике в годы правления предыдущих властителей, а его род произошел от дочери Алексея I Комнина. Исаак, которому не было еще тридцати лет, появился при дворе и участвовал в восстании в Вифинии, но, помимо этого, у него не было никакого опыта публичной деятельности или руководства. Он был рыжим и довольно краснолицым. Современные историки принизили его характер и способности, видя в нем жадного и несведущего человека, тщеславного любителя удовольствий. Его безответственному поведению поставили в вину проигрыш Балкан валахо-болгарам, ну а его предательство и трусость перед Фридрихом Барбароссой во время Третьего крестового похода печально общеизвестны. Самое лучшее, что о нем обычно говорят, – это то, что он был более способным, чем свергнувший его брат Алексей III.

О детстве и юности Исаака нам известно немногое. Он получил такое же образование, как и средний отпрыск знатной фамилии. Норманнские военачальники перед своим разгромом писали ему, насмехаясь над его книжными наклонностями и еще недавним бегством от розги учителя; но то, что он был более чем поверхностно образован в риторике, вызывает сомнения. Единственные уцелевшие его труды – это законы, указы о дарении привилегий и дипломатическая переписка – часть всего этого он написал сам. В противоположность таким императорам, как Константин VII и Феодор II, из-под его пера не вышло ни одно чисто литературное произведение. Говорят, что во время восстания в Никее он занимался тем, что придумывал оскорбительные эпитеты, чтобы осыпать ими Андроника со стен города, а позже он способствовал мирному урегулированию между горожанами и императором. Ему не хватало военной и административно-хозяйственной подготовки для выполнения обязанностей императора.

Исаак, как и другие аристократы в окружении Мануила, любил роскошь и блеск. По словам Никиты Хониата, он мылся через день, что историк, по-видимому, считал излишней утонченностью. Он пользовался духами, роскошно одевался и никогда не надевал одно и то же платье дважды. Он часто переезжал из одного дворца в другой в Константинополе и за его пределами; и, куда бы он ни поехал, его стол всегда был великолепен: на нем были горы хлеба, леса жареного мяса, косяки рыбы и море вина. Ему доставляли радость певцы, шуты и приживальщики; но однажды слегка двусмысленная шутка, по словам Никиты Хониата, заставила Исаака покраснеть и лишь упрекнуть шутника в вольности речи.