Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье

На основе ощущений рождаются фантазийные образы, сохраняющая их память. Опыт собирает, сортирует и хранит мнемотические факты. Из двух других функций души аппетит возникает как следствие ощущения. Все животные как минимум имеют осязание, значит, они чувствуют удовольствие и боль, приятное и неприятное. Так возникает желание как аппетит ко всему приятному.

Именно желания движут живыми существами. Единственный мотор активности — желание как разновидность аппетита. Желание двигает к объекту приятного того, кто уже имеет о нем чувственное представление. Получается, что вожделение и движение зависят от чувств самым непосредственным образом.

Понимающая душа и рациональное познание

По Аристотелю, чувственность не исчерпывается питательными функциями вегетативных форм жизни, в ней есть некая плюсовая величина. Аналогично и в мысли есть набор операций, не сводимых к чувственности, например рациональный выбор указывает на наличие разумной способности души. Разумные действия похожи на сенситивные тем, что в основе тех и других лежит механизм ассимиляции внешних форм. Основное различие состоит в том, что понимающая способность не смешивается с чувственно-телесным восприятием. Органы чувств не существуют вне тела, но понимание есть автономный процесс.

Само по себе познание чистых форм потенциально содержится в ощущениях и фантазийных образах. Но, чтобы эта двойная потенциальность перешла в актуальное знание, необходимо нечто большее, чем интуиция. Мышление концентрирует формы, содержащиеся в образах, и выделяет их в виде культивированного понятия. Работа разума в русле дифференциации чувственных форм стала предметом специального анализа и породила множество споров в эпоху античности и средневековья. Отличие актуального от потенциального Аристотель объясняет с гениальной простотой. Свет, например, потенциально содержит в себе цветовую гамму, однако актуально мы видим радугу цветов лишь при известных обстоятельствах. Все превосходит бесстрастный и ни с чем не смешанный интеллект. Чистый разум, отделенный от материи, бессмертен и неподвержен порче.

Активно действующий разум, по Аристотелю, находится в душе, хотя и приходит извне. Полемизируя с предшественниками, он полагает, что низшие способности души уже присутствуют в мужском семени; с ним они попадают в новый организм, растущий в материнском теле. Высшая разумная способность божественна по происхождению и, однажды приобретенная, она остается в душе навсегда. Божественная природа разума для Аристотеля была аргументом в пользу несводимости его к телесной субстанции. Метаэмпирическая и духовная природа разума роднит нас с божественным.

Общее для актуально понимающего разума человека и бога — это абсолютная бесстрастность. Разум есть субстантивная реальность, поэтому он вне изменений. Иначе он со временем дряхлел бы, как слабеющие старики. Старость — состояние тела, а не души: когда органы чувств изнашиваются, они выходят из строя, как в случае опьянения или болезни. Мыслительная способность также ослабевает с годами, но как таковая она божественна, бесстрастна и неизменна.

Духовная природа разума вывела Аристотеля к новому пласту проблем, часть которых оставалась неразрешимой в рамках античной эпистемологии. Индивидуален или универсален разум? Будучи частью божественного, является ли он принципом морального поведения? Каково соотношение разумного поведения и судьбы? Как и почему разум переживает тело? Для ответов на эти вопросы понадобилась целая эпоха. Концепция творения, чуждая Аристотелю, вывела проблематику души и разума в иное измерение.

Практические науки: этика и политика

Счастье как высшая цель

Человек как член общества стал предметом двух практических наук — этики и политики. Человеческие поступки имеют определенную направленность к одной или нескольким целям. Поступки и цели, будучи синтезированы, выстраиваются в некую схему и подчинены определенной цели. Для греков высшей целью жизни было счастье.

Что же такое счастье? Для большинства людей естественно видеть собственную жизнь среди райских наслаждений. Однако Аристотель называет рабской и недостойной человека жизнь, растраченную ради умножения удовольствий. Другие видят счастье в успехе и почестях. Но успех, отмечает Стагирит, принадлежит к внешнему ряду явлений и зависит от тех, кто присваивает заслуги, т.е. от толпы несведущих. Третьи ищут счастье в богатстве. Денежный эквивалент счастья Аристотель считает самым абсурдным, ведь богатство всегда было и будет средством для чего-то другого и никогда — целью.