Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье

Поэтика

Единое должно подражать целостности предмета, а части событий должны быть сложены так, чтобы с перестановкой или изъятием одной из частей расстраивалось бы целое. То, присутствие или отсутствие чего незаметно, не есть часть целого.

Задача поэта — говорить не о том, что было, а о том, что могло бы быть, будучи возможно в силу вероятия или необходимости. Историк и поэт разнятся не тем, что один пишет стихами, а другой прозою (ведь и Геродота можно переложить стихами, все равно останется история), один говорит о том, что было, а другой — о том, что могло бы быть. Поэтому поэзия серьезнее и философичнее истории, ибо поэзия больше говорит о всеобщем, а история — о единичном. Общее видение необходимо, чтобы научиться действовать конкретно, чему и помогает поэзия, а единичное указывает лишь на то, что сделал, например, Алки-виад.

В комедии поэты, составив сюжет по законам вероятия, дают действующим лицам произвольные имена, в то время как ямбографы пишут карикатуры на отдельных лиц. В трагедиях авторы придерживаются действительных имен, ибо убедительным бывает только возможное, и мы сомневаемся в возможности того, чего не было. Все же в некоторых трагедиях, случается, одно-два имени известны, а остальные вымышлены, в других, как в "Цветке" Агафона, придумано все и тем не менее, все превосходно. Значит, не нужно гнаться за традиционными сюжетами... Сочинитель всегда подражает действительности, но ничто не мешает ему изобразить события, которых не было, но которые могли бы произойти. В отношении их он будет подлинным сочинителем...

Необходимо, чтобы толковое повествование было достаточно простым, а не двойственным, чтобы перемена в нем происходила не от несчастья к счастью, а наоборот, от счастья к несчастью, и не по причине порока, а из-за роковой ошибки человека скорее лучшего, чем худшего. Ведь очевидно, что раньше поэты выбирали первый наугад попавшийся сюжет, теперь же лучшие трагедии держатся в кругу немногочисленных родов, рассказывают об ужасных перипетиях Алкмеона, Эдипа, Ореста, Мелеагра, Фиеста, Телефа и других... Ужасное и печальное может происходить как от зрелища, так и от самого склада событий. Именно в событиях умеет видеть трагическое лучший поэт... В трагедии поэт из страха и сострадания добивается чувства удовлетворения, это значит, что именно в событиях он должен уметь их воплощать... Когда страдать заставляют близкие, например брат брата, сын отца, мать сына или сын свою мать убивает, то в этом поэт находит самое трагичное...

Можно задаться вопросом: что лучше — подражание эпическое или трагическое? В самом деле лучше то, что менее тяжеловесно, ибо заинтересовывает лучших зрителей, а все подражательное тяжеловесно... Во всем остальном трагедия лучше, ибо в ней есть все, что есть в эпопее, даже эпический метр, сверх того, в ней есть зрелищность и музыка, благодаря чему эффект удовлетворенности усиливается. Наглядностью трагедия обладает как в чтении, так и в действии. Нерастянутость во времени дает возможность лучше сосредоточиться. Разве можно Софоклова "Эдипа" переложить в эпос величиной с "Илиаду"? В эпическом меньше единства (из всякого эпического подражания получается несколько трагедий), поэтому если поэты ограничатся одним сказанием, то оно покажется или куцым из-за краткости, или водянистым по причине длиннот.

Аристотель, Поэтика, 1451, 1453 — 1462