Западная философия от истоков до наших дней. Т. 3. От Возрождения до Канта

Перед лицом бесконечно большого (океан, небо и т. п.) или бесконечно сильного (землетрясение, вулкан) человек чувствует себя мизерным и заброшенным. С другой стороны, он может быть и выше того, что лишь физически бесконечно по мощи и размерам: ведь он — носитель Идей Разума, идей абсолютной тотальности, что явно мощнее землетрясений и вулканических извержений. Возвышенное, заключает Кант, не следует искать в чувственных формах, а только в идеях разума; будучи несоразмерно выше всего чувственного, оно взывает к нашему духу. Как ни ужасен в момент шторма безбрежный океан, вздымаемый бурей, все же не будем говорить о чем-то возвышенном. Но если дух, оттолкнувшись от образа бури, исполнится ассоциациями и идеями безмерности, то он возвысится. Возвышенным надо называть не объект, а расположение духа под влиянием некоторого представления, занимающего рефлектирующую способность суждения. «...Возвышенно то, одна возможность мысли о чем уже доказывает способность души, превышающую масштаб любых внешних чувств».

Телеологическая способность суждения и выводы из «Критики способности суждения»

Мы говорили, что целесообразность в эстетическом суждении — это целесообразность без цели. Объект словно ненароком сделан для субъекта, чтобы гармонизировать его способности. В телеологическом суждении может быть выражена, по мнению Канта, природная целесообразность. Об этом речь идет в третьей «Критике», самой уязвимой, ибо логика размышлений вела Канта к метафизическим выводам. Однако посылки первой «Критики» стали неодолимым препятствием и сыграли роль предрассудков. Природа, ноуменально понятая как вещь в себе закрыта для научного знания. Но это не воспрещает нам трактовать ее как целесообразно организованную, благодаря неостановимой тенденции духа так мыслить природу. Более того, Кант допускает, что некоторые продукты физической природы не объяснимы как чисто механические; объективная целесообразность здесь просто необходима. Но и всю природу в модусе цели не возьмешь. Решение Кант нашел не без усилий с помощью телеологической способности суждения, понятой как рефлектирующая способность суждения. Нельзя судить о возможности продуцирования природного мира и вещей, не допуская при этом некую причину, сознательно действующую, а также некоего существа, создающего и разумную причинность аналогичным образом. Здесь Кант подчеркивает регулятивную и даже эвристическую роль телеологической посылки, заставляющую искать особые природные законы. Реализация моральной человеческой цели входит в структуру целеполагания природы. Человек не только цель природы, как и другие организованные существа, но и ее самая последняя цель, без него мать-земля стала бы бесплодной пустыней.

Звездное небо надо мной и моральный закон во мне

Человек как феноменальное существо, конечное, но наделенное разумом, структурно открыт бесконечному (Идеям), оказывается посвящен в тайны этого бесконечного. Такова дополнительность двух критик — чистого разума и практического разума. Стало быть, судьба человека — бесконечность. Выход за горизонт конечного — это завещание Канта стало исходной позицией романтизма, о чем речь впереди.

«Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне. И то и другое мне нет надобности искать и только предполагать как нечто окутанное мраком или лежащее за пределами моего кругозора; я вижу их пред собой и непосредственно связываю их с сознанием своего существования. Первое понимание начинается с того места, которое я занимаю во внешнем чувственно воспринимаемом мире, в необозримую даль расширяет связь, в которой я нахожусь, с мирами над мирами и системами систем, в безграничном времени их периодического движения, их начала и продолжительности.