Западня

— Что делать мне? — суховато осведомился герцог, даже не помышляя командовать этими двумя.

— Держись поблизости, — серьезно глянул мастер-тень, — будешь присягу проверять. Хотя армия и так почти вся на твоей стороне. Несмотря на уважение к Регорсу, воины считают его запутавшимся в юбках.

Хатгерн мрачно кивнул. И хотя его покоробила такая откровенность, но глупо спорить с истиной. Молча встал неподалеку от замершего у выхода дракона, принял самый важный и неприступный вид, и Меркелос с Ительсом тут же встали по обе стороны от него.

Высокие резные створки распахнулись резко, словно от порыва ветра, и совершенно бесшумно. Стоящие в разных углах гвардейцы всего на миг потеряли опору и растерялись, а в следующую секунду уже было поздно. Все оружие воинов без единого шороха прирученными птицами перепорхнуло под ноги герцога, а их самих заграбастали в крепкий, но безболезненный захват совершенно невзрачные на первый взгляд мужчины. Однако вырваться охранникам не удалось ни с первой попытки, ни с третьей, и тогда в комнате прозвучал так хорошо знакомый всем стражникам голос.

— Имена, звание, — холодно произнес Хатгерн, — и кому присягали?

— Канрат, гвардии капрал. Герцогу Хатгерну Крисдано.

— Синдел, гвардеец, рота тигров. Герцогу Хатгерну Крисдано.

— В правителе не разочаровались, от клятвы отказаться не намерены?

— Никак нет, ваша милость.

— Хорошо, — скосив взгляд на Ительса и поймав его еле заметный кивок, подобрел герцог. — Канрат, ты с этой минуты поручик. Синдел, а ты — капрал. Объясняю вам как офицерам: воевать со своей армией и народом я не собираюсь. Но и отдавать Юверсано свое герцогство не желаю и потому намерен наказать всех заговорщиков и их пособников. А теперь докладывайте, где сейчас Регорс, где герцогиня и Лархой, где стоят посты и сколько во дворце воинов.

Второй пост стоял неподалеку, на лестнице, и Зрадр в одиночку привел оттуда троих гвардейцев. И со следующих двух постов — тоже. А уже после уходил все дальше в сопровождении подтвердивших присягу гвардейцев и возвращался с новыми воинами. И очень скоро все правое крыло дворца незаметно и бесшумно подчинилось Хатгерну.

Но дальше так рисковать не следовало, по гулким просторным залам центральной части ходили спаренные дозоры под предводительством опытных командиров, которых трудно было не насторожить.

— Ваша милость… — деликатно кашлянув, произнес один из немолодых гвардейцев, получивший новый чин и в честь этого допущенный к обсуждению плана. — Я знаю генерала очень давно и успел понять, как клянет он тот день, когда встал на сторону ее светлости.

— Я тоже хорошо его знаю, — хмуро кивнул Харн, — и помню другое — Регорс не любит признаваться в своих ошибках. Особенно вслух.

— Напишите ему записку, — посоветовал воин, — а я отнесу. Меня не заподозрят и не остановят, я часто выполняю мелкие особые поручения.

— Хорошо, — подумав, согласился Харн, — иди. И не сопротивляйся, если он решит посадить тебя в подвал, это ненадолго.

Однако сажать в подвал проверенного воина Регорс не стал. Прочел принесенную им записку, спокойно сунул в карман и приказал:

— Веди.

А войдя в покои герцога, еще у двери расстегнул пояс, на котором висел генеральский кинжал и боевой меч, и, горько усмехнувшись, бережно положил на ближайший столик.

— А вот это ты зря, — проглотив внезапно вставший в горле комок, хрипловато выдохнул Хатгерн и твердо добавил: — Я не собираюсь снимать тебя с поста главнокомандующего, Телвор. И даже поминать прошлое не намерен, хочу лишь прояснить некоторые детали того, что произошло месяц назад. Но немного попозже. Сначала необходимо приставить к ее светлости и Лархою надежную охрану из вновь присягнувших мне гвардейцев и собрать остальных в нижнем зале. Не желаю, чтобы пострадал хоть один из моих подданных.

— Вот это главные слова, — тяжело произнес Регорс, — но я не смогу командовать войсками, зная свою вину.

— Сможешь, — с нажимом заявил герцог, — больше они никому не подчинятся и не поверят. И если тебе так же, как и мне, дороги твои подчиненные, те люди, которые стояли с нами плечом к плечу на стенах крепости Же-Дрейз, ты забудешь и про свои ошибки, и про мои. Если судить по справедливости, это я больше всего виновен в происшедшем — верил только Меркелосу, а не проверенным друзьям, потакал глупым капризам Бретты, Ральены, Лархоя и матушки. Тогда как нужно было раз и навсегда решительно разрубить этот узел.

— Тогда можно один вопрос… — помолчав, решился генерал, и Крисдано понимал, что это и есть ответ на его предложение и означает он согласие. — Почему Меркелос сидит тут?

— Зарабатывает прощение, — усмехнулся герцог, — но он теперь только секретарь. И еще он поклялся мне на крови, и все прежние клятвы, данные им Юверсано, теперь сняты.

— Вот как, — в голосе Тел вора Регорса прозвучало облегчение, — тогда и я могу дать любую клятву. И тоже готов на все, чтобы заслужить прощение.

— Ты и так сделал многое — сберег дворец и город, не допустил к власти Юверсано.