Западня

Мы спустились на первый этаж и заняли недлинную очередь в буфет. Я жадно втягивала носом запах только что испеченных пирожков с яблоками и корицей. Мне хотелось еще поговорить о Кимке, для себя я уже решила, что позвоню ей прямо сегодня, но из дома, чтобы нашему разговору никто не помешал. Даже не стану переодеваться в домашнее, вдруг услышу от подруги ее фирменное «Забегай». Интересно, ее родители уже успокоились насчет меня? И можно ли Кимке выходить на улицу или у нее постельный режим? Попыталась разузнать это, но Вилли внимательно изучал ассортимент нашего буфета, не реагируя на мои новые вопросы. Он вообще у нас такой, «Цель вижу» – его второе имя.

У меня вдруг зачесались сразу обе ладони, появилось непобедимое желание вымыть руки, будто я коснулась ими чего-то мерзкого. В первый момент я растерялась и даже поднесла руки к глазам, но потом сообразила, откуда ветер дует, – и от ярости скрипнула зубами так, что Вилли тревожно на меня оглянулся, вопросительно приподнял густые пшеничные брови.

– Слушай, мне нужно кой-куда в темпе сбегать, – сказала я. – Возьми мне пирожок с яблоком, лучше два, и еще чай, ладно?

– Может, я должен тебя проводить? – уточнил парень.

– Вилли!

Я выскочила в предбанник столовой, изо всех сил сжимая зудящие кулаки, огляделась. В тот момент, когда страстное желание сунуть руки под воду разом исчезло, я увидела его – Артура. Он стоял, привалившись к стене, и смотрел на меня исподлобья, кусая нижнюю губу.

Растеряв от ярости весь страх, я подошла к нему почти вплотную и процедила:

– Глупо было верить твоим обещаниям. Что тебе опять от меня нужно?

Кныш оглянулся – как всегда, там, где стоял он, сразу ухитрялись скапливаться девчонки, вроде как занятые своими делами. Потом взял меня за локоть и увлек дальше по коридору. Руку его я с шипением скинула, но рядом пошла. Мы дошли до раздевалок, в просторном холле Артур еще пару раз тревожно огляделся, как будто был опытным шпионом, потом глянул на меня и произнес едва ли не шепотом, с кривой ухмылочкой:

– Ну, привет!

– Что? – вконец озверела я. – А не пошел бы ты со своим приветом?! Ты обещал, что больше не станешь воздействовать на меня!

– Прости, – тут же сказал Кныш смиренно, явно переигрывая. – Но ты сегодня избегаешь меня, что еще я мог придумать, чтобы поговорить с тобой наедине?

– Поговорить? После того, что ты сделал с Сашкой?!

Больше всего мне хотелось сейчас ударить его, но я боялась. Если дойдет до открытого объявления войны, он слишком легко победит. И вдоволь отыграется не только на мне, но и на моих друзьях.

– Я о нем и хотел разузнать. Как он, в порядке? – Мерзкий тип очень правдоподобно изобразил озабоченность.

– Что ты с ним сделал? Ударил? Хотя нет, зачем тебе руки марать! Приказал ему умереть?!

Я потеряла контроль над собой и почти что орала в голос. Артур снова заозирался, поднес палец к губам, призывая меня снизить тон.

– Нет, что ты, Дана! Ничего такого я не делал, никаких внушений. Твой друг сам виноват, спровоцировал меня… хотя я тоже хорош, повелся, как идиот.

– Ты бросил его лежать без сознания!

– Нет, я сразу вызвал «скорую» и принял меры, чтобы он не задохнулся.

– Герой, блин!

Я без сил оперлась руками о широкий подоконник. И взвыла:

– Господи, ну почему ты ко мне привязался?! Разве мало вокруг других девчонок?!

Артур заморгал и уставился на меня с недоумением:

– Дана, при чем тут какие-то другие девчонки? Я в этой школе только из-за тебя.

О чем-то подобном я догадывалась, но боялась даже думать об этом. Спросила устало:

– То есть в одиннадцатом классе ты уже отучился, так я и думала. Давно?

Артур явно обрадовался, что я перестала вопить. Широко улыбнулся и сказал:

– Не так уж давно, всего год назад. Это было в другом городе. А потом все в моей жизни изменилось.

Он замолчал и снова улыбнулся, словно не знал, чем еще можно заполнять паузы в беседе. Но на этот раз улыбка вышла неуверенной и печальной.

– Что изменилось?!

– Мне исполнилось восемнадцать. И я все вспомнил. Так и с тобой будет.

Я молчала, до боли сжимая губы. Может, если не задавать вопросы, он сам проговорится? Ну хоть подсказку даст.

– Не жди, что я что-нибудь сболтну, – развеял мои надежды Кныш. – Потому что знаю, что так только хуже будет. Сам через это прошел.

Я упорно продолжала играть в молчанку. Артур тоже помолчал, потом заговорил, и в голосе его было столько боли, что я вздрогнула.