Западня

Друзей своих он отыскал на соседней поляне, там, не разводя огня, они устроили легкий перекус: копченое мясо, сыр и фрукты, захваченные из Кукушкиного Гнезда. Не хватало только… ну конечно же Видана! Бормоча себе под нос, что непременно сделает что-нибудь с мальчишкой, Орлик направился в том направлении, куда немногим ранее убежал надоедливый сорванец.

Минут десять он блуждал по лесу, но потом вдруг услышал из-за гряды юных елок сдавленные стоны и рванул туда прямо сквозь колючую стену. С шумом выскочил на еще одну полянку, совсем маленькую, не больше следа от шатра, в центре которой росла лишь небольшая березка с тонким и очень ровным белоснежным стволом. Рядом с ней ничком валялся в траве Видан и глухо подвывал, уткнувшись лицом в сложенные ладони. Одним рывком Орлик поставил мальчика на ноги:

– Ты чего ревешь? На тебя напали? Кто?

Мальчик отрицательно потряс головой.

– А тогда в чем дело? Сильно ушибся, когда падал с коня?

– Не, – хлюпнул тот.

– Обиделся, что посмеялись над тобой? Ну так и ты зубоскал отменный, сам знаешь…

– Это из-за нее. – Мальчик со страдальческим видом потыкал пальцем в сторону малютки-березки.

Орлик шагнул к дереву, оглядел внимательно со всех сторон, даже приподнял ветки, но никакой опасности не обнаружил. И перевел сердитый взгляд на мальчишку, который, похоже, вздумал шутить над ним.

– Ты за ствол возьмись обеими руками, – буркнул Видан, отводя глаза.

Орлик тотчас так и поступил. И не смог сдержать изумленный вскрик. Вместо березки перед ним стояла женщина, ладони юноши оказались как раз на ее талии. Темные блестящие волосы ниспадали крупными локонами ей на плечи и мелкими завитками – на высокий лоб, продолговатые глаза горели полуночными звездами, искрились добротой и весельем. Орлик сразу догадался, что видит свою мать, хоть она умерла, когда ему было только два года. Мастью он пошел в нее, чужестранку. Юноша отдернул руки, еще несколько секунд мираж ласково улыбался ему, а потом исчез, и вот уже снова березка чуть качает потревоженными ветками. Орлик тяжело перевел дух, глянул на все еще хлюпающего носом Видана, но ничего ему не сказал. Не стоило и спрашивать, кого тот видел, вся его большая семья – одних сестер пятеро – погибла в городе.

– Знаешь, я сейчас лазил на дерево и видел впереди селение. И там точно есть люди.

Печаль и потрясение на лице мальчишки тут же сменились радостным любопытством.

– Так поехали туда поскорее! – вскричал он, первым устремляясь в сторону полянки. Зазвенел его восторженный голос: – Братцы! Бросайте жрать, там люди впереди!

Собрались скоро, петляя между деревьями, выехали из леса, и перед их глазами предстала сплошная каменная стена в два человеческих роста высотой, из светлого камня, но вся в черных потеках. Пирамидки на ее вершине оказались сложенными полешками – заготовками для костра. Были и врата, узкие, железные, с торчащими шипами. Все говорило о том, что в этом месте не ждут и не жалуют гостей.

Но все же Орлик решился. Медленно и осторожно, сдерживая шустрого Балабана, въехал на поляну, наказав остальным пока оставаться под прикрытием деревьев.

Стены хранили молчание. Но вдруг разом вспыхнули пирамидки, повеяло сильным жаром. Затем из дыма вылетело сразу с пяток стрел, лишь чудом не задев коня и всадника. Густой дым скрывал стреляющих, но и самим мешал целиться. Сыну старейшины ничего не оставалось, как немедленно повернуть коня и отступить за деревья. Отсюда, спешившись, он зорко наблюдал за крепостью. Видел, как на верху стены показалось несколько человек с дымящимися ведрами, смекнул, что в них кипящая смола, – приходилось прежде слышать о таком способе защиты городских стен. Люди с ведрами наготове озирались, недоумевая, куда подевался враг.

Осторожный шорох за спиной – к Орлику приблизился Ждан, самый старший в их дружине, ему уже исполнилось двадцать лет. Он был другом старших братьев Орлика, в прежние времена таскал мальчика на плечах и мастерил ему игрушки. К тому же приходился сродником: когда-то его отец был среди тех, кто провожал мать Орлика на чужбину, чтобы принять участие в свадебных торжествах, да так и не вернулся больше на далекую родину – влюбился в девушку из их народа. Длинное худое лицо Ждана привычно отражало уныние и готовность к худшему – такой уж он был человек. Чуть в стороне галдели дружинники, обсуждая столь нелюбезный прием.

– Как думаешь, не объехать ли нам вовсе это селение? – обратился Ждан к Орлику. – Сдается мне, обитатели его походят на зайцев: пугаются всякого шороха, но в минуту опасности способны забить врага до смерти своими лапами.

Но Орлик помотал головой:

– Ты, друг Ждан, наверно, и сам уже заметил, что в этом мире очень мало людей. И если некоторые из них чего-то сильно боятся, то и другим стоит знать причину и быть настороже. Мы должны попасть в селение и поговорить с его обитателями.

– Может, и должны, – угрюмо согласился Ждан. – Но не забывай, что каждый из нас лишь чудом вырвался из уничтоженного города. Разве не обидной будет смерть любого из нас сейчас, когда опасности легко можно избежать?