Западня

Жервеза ничего не ответила, лишь робко прижалась к стене. Врач повернулся к ней спиной. Он присел на корточки, не заботясь о том, что собирает пыль полами своего сюртука; он долго наблюдал за тем, как беснуется Купо, следил за его приближением, провожал его взглядом. Теперь ноги больного тоже тряслись, словно дрожь передалась им от рук, — паяц, да и только: потянут за веревочку, и руки-ноги у него дергаются, а туловище остается неподвижным. Больному становилось все хуже. Казалось, под кожей у Купо вдруг заработал какой-то механизм: каждые три-четыре секунды его включали, по телу пробегала легкая судорога, потом все замирало и тут же начиналось сызнова, — вот так в подворотне мелкой дрожью дрожит бездомный озябший пес. Живот и плечи Купо теперь тоже ходили ходуном, как кипящая ключом вода. Чудная все-таки болезнь, от нее умирают, извиваясь, как девка, которая боится щекотки.

Между тем Купо глухо стонал, на что-то жалуясь. Видно, он мучился гораздо больше, чем накануне. Из его отрывистых слов можно было понять, что ему становится невмоготу. Всю кожу как булавками колет. Какая-то тяжесть навалилась на плечи; холодная, скользкая зверушка ползает по ляжкам и впивается в тело острыми зубками. А другие гадины присосались сзади и рвут его спину когтями.

— Пить, пить хочу! — твердил он.

Студент-медик взял с полки кружку лимонада и протянул Купо. Тот схватил ее обеими руками и, выплеснув половину содержимого на себя, жадно поднес к губам. Но едва он сделал один глоток, как с отвращением стал плеваться и яростно закричал:

— Чтоб вам подавиться! Это водка!

Тогда по знаку врача студент попробовал сам напоить больного водой из графина. Купо глотнул, но опять заорал, словно обжег себе все внутренности.

— Это водка, чтоб вам подавиться! Водка!

Все, что он пил, со вчерашнего дня казалось ему водкой. Жажда его все усиливалась, а пить он не мог — любая жидкость жгла его огнем. Принесли тарелку супа, но он закричал, что его хотят отравить — от супа несет купоросом. Хлеб горчит, он заплесневел. Кругом все заражено. В палате воняет серой. Купо даже обвинял врачей, что они нарочно чиркают спичками у него под носом — хотят заразить воздух, которым он дышит.

Врач встал со стула и внимательно прислушался к бормотанию Купо, которому снова чудились призраки среди бела дня. Ему казалось, что с потолка свисает паутина, огромная, как парус. Потом она превратилась в рыболовные сети, и они то растягивались, то сокращались. Ну и диковинная забава! В сетях катались черные шары, сперва они были величиной с мячик и тут же — вот так фокус! — вырастали с пушечное ядро. Но пухли и сжимались они нарочно, чтобы досадить ему. Вдруг Купо завопил не своим голосом:

— Крысы, ой, крысы!

Шары обернулись крысами. Эти мерзкие животные росли на глазах, пролезали сквозь сети, прыгали на устланный тюфяками пол и исчезали. Была тут и обезьяна, она выскакивала из стены и подкрадывалась к Купо, чтобы откусить ему нос, а когда он пятился, снова пряталась в стену. Вдруг все опять изменилось; очевидно, стены закачались, потому что Купо повторял в ужасе и гневе:

— Ай, ай, трясите меня сколько влезет, мне наплевать!.. Ай, стена! Ай, падает на землю!.. Звоните в колокола, чертовы попы, играйте на органе! Хотите заглушить мой голос? Я все равно позову полицию!.. Сволочи! Они поставили адскую машину! Она пыхтит за стеной, сейчас мы все взлетим на воздух… Горим, черт возьми, горим! Пожар! Все пылает!.. Как светло стало, как светло! Все небо в огнях, огни красные, огни зеленые, желтые… Помогите! На помощь! Пожар!

Его крики перешли в хриплые стоны. Теперь он бессвязно шептал что-то, на губах выступила пена, по подбородку текла слюна. Врач тер себе переносицу, видно, это был привычный жест, когда он имел дело с тяжелобольным. Он повернулся к студенту и спросил вполголоса:

— Температура все та же? Сорок?

— Да, сударь.

Врач недовольно скривил губы. Он задержался еще минуты на две, не спуская глаз с Купо. Затем пожал плечами и добавил:

— То же лечение: бульон, молоко, лимонад, слабый раствор хинина… Не отходите от больного и, в случае чего, вызовите меня.

Он вышел. Жервеза последовала за ним, ей хотелось спросить, есть ли еще надежда. Но врач до того важно шествовал по коридору, что она не осмелилась к нему подойти. Она еще немного потопталась на месте, боясь вернуться в палату. Ей и так пришлось натерпеться страху. Тут она снова услышала крик Купо: он опять жаловался, будто от лимонада разит водкой. И, не выдержав, она убежала: довольно с нее на сегодня. На улице грохотали экипажи, цокали копыта лошадей, и Жервезе чудилось, что все умалишенные из больницы святой Анны гонятся за ней по пятам. Да еще этот врач пригрозил ей! Право, похоже, что она уже подцепила болезнь Купо.