Западня

— Слушайте, вы! — строго сказал Егоров. — К лавке и близко не подходите!.. Возможно, уже установлено наблюдение.

По лицу Дьяченко поползли красные пятна, он подкрался к окну и долго вглядывался в каждого прохожего.

— Д-да, — пробормотал он, — с этим ящичком можно засыпаться.

— Пойдешь через кладовку во двор и сквозь щель в заборе проберешься на другую улицу.

— Так они же видели, что я сюда вошел!

— Решат, что проглядели.

— А как же я? — спросила Тоня.

— Уйдешь, как пришла. Вот, забирай кулек с яблоками… Я с этой минуты перехожу на нелегальное положение.

— Где же ты будешь ночевать? — вырвалось у Тони. — На Пересыпи показываться нельзя!..

— Где-нибудь переночую. Надо еще предупредить Бирюкова. Прямо голова идет кругом. Ну, Тоня, выходи первая.

Стукнула откинутая щеколда. Тоня вынула из кулька яблоко, откусила и неожиданно улыбнулась:

— До свиданья, Геня! Смотри не опаздывай!.. — и неторопливо вышла, спокойно прикрыв за собой дверь.

Печально звякнул колокольчик. Егоров напряженным взглядом посмотрел ей вслед. На середине тротуара она остановилась, словно раздумывая, в какую сторону пойти, а потом неторопливо свернула влево, к Приморскому бульвару.

— Ну и стальная у нее воля! — сказал Дьяченко. — А ведь еще недавно была совсем жалкенькой девчонкой! — Он положил ящик на прилавок, вытащил папиросы, но тут же сообразил, что зажигать спичку рядом с толом, пожалуй, опасно. — Нужна моя помощь?

— Нет! У тебя свое задание, у нас — свое! Ты и так нам многим помог.

— Наконец-то услышал о себе доброе слово!

— Ты здесь не такая зануда, как в разведотделе.

— Иди ты к черту, Егоров! Просто мы стали лучше понимать друг друга.

— Не мы, а ты, Дьяченко! Ну ладно, чего копаться в прошлом. Уходи!..

Дьяченко бережно прижал к себе ящик и пошел вслед за Егоровым в кладовку.

Егоров приоткрыл дверь, выглянул во двор. В дальнем углу играли дети, а на балконе старуха развешивала на веревке выстиранные простыни.

— Щель в левом углу!

Дьяченко постоял мгновение, а затем стремительно, словно в атаку, рванулся вперед мимо Егорова.

Старуха удивленно перегнулась через перила, наблюдая, как плотный полицейский с усилием протискивается в отверстие между досками забора. Впрочем, она уже привыкла к тому, что для полицейских вообще не существует запретных дорог. Если представитель власти избрал этот странный путь, значит, в соседнем дворе кому-то непоздоровится.

На всякий случай она решила поскорее убраться с балкона, чтобы ничего не видеть и ничего не знать.

Егоров мгновенно оценил ее тактичность.

Глава пятнадцатая

Почему Штуммер ее не беспокоит? Вот уже пять часов она сидит в одиночестве, ожидая резкого стука в дверь.

И вот он раздался.

Она сунула руку в карман и только сейчас поняла, что, вернувшись домой, так и не снимала пальто. Если это гестаповцы, она будет стрелять. Решив так, Тоня словно перешагнула какую-то невидимую узкую грань между жизнью и смертью.

— Кто там?

Чьи-то кулаки продолжали барабанить, и потому на лестничной площадке никто не услышал ее голоса.

— Кого надо? — переспросила она.

За дверью зашаркали сапоги.

— Тонечка! Открой! Я на минутку!..

Петреску! Один или нет?

Она сунула в карман руку, сжала в ладони пистолет и, повернув ключ, отпрянула в глубину темной прихожей.

Петреску стоял на пороге с большим пакетом в руках.

— Не очень-то любезно ты встречаешь гостя, который принес тебе платье для торжественного вечера!

Он шумно прошел мимо нее в комнату и остановился у стола, ожидая бурного восторга — платье было действительно неслыханно красивым!

— Французское! — сообщил Леон. — Самое наимоднейшее! Фолькенец будет счастлив, что у его невесты такая нарядная подружка. — Он посмотрел на безучастную к роскошной обновке Тоню и удивленно вскинул брови.

— Ты собралась уходить? Или только что пришла? Разве у тебя появился ночной пропуск?

— Нет, просто в комнате немного прохладно, я озябла.

— Не простудилась ли? Смотри не вздумай заболеть! Мне пришлось выдержать за тебя отчаянный бой с невестой. Я-то думал, что в ресторане вы подружились, она почему-то говорит о тебе с раздражением. Ты чем-нибудь ее обидела?

— Странно! У нас был ничего не значащий разговор, мы хохотали над разными пустяками.

— Просто есть женщины, которые не любят других женщин, особенно молоденьких и хорошеньких. А ты в тот вечер была прелесть как мила! В общем, неважно. Я решительно заявил, что без тебя не приду на помолвку. И она дала согласие.

— Совершенно напрасно, Леон. Не особенно-то приятно веселиться там, где ты кому-то неприятен. Я, пожалуй, не пойду.

Леон в ответ лишь взмахнул воздушным платьем, словно парусом. Она видела такие платья лишь на обложках модных журналов. Ажурное, легкое, оно казалось сотканным из морской пены. Длинная юбка искрилась блестками. Нет, не то что надеть, но даже и дотронуться до такого платья ей казалось невозможным.

— В этом платье тебя приняли бы даже при дворе короля Михая! — Леон приложил его к плечам Тони. — Прелестно!

— А где ты его раздобыл?

— О, не спрашивай. Это целая история!..

— Я не видела таких в магазинах.

— Еще бы! Это же брюссельские кружева!