Западня для олигарха

Но Шубуун, казалось, не замечала обиды Тимофея. Она молча шла впереди всей делегации, четко следуя взятому курсу.

У Марины болела голова. Скорее всего, сказалось усердие шаманки, то и дело подбрасывающей в костер удушливый порошок, парализующий не только двигательную функцию, но и способность быстро соображать. Наступивший «отходняк» сопровождался адской болью в висках и состоянием подавленности. Ей было очень жаль Троеглазова, оставшегося один на один со своей большой мечтой, которая обернулась большой бедой. Так жаль, что хотелось плакать и немедленно бежать за подмогой, хотя помочь уже было невозможно…

Пробираясь сквозь густые заросли колючего кустарника, так и норовившего оцарапать Марине лицо, она почувствовала острый прилив тоски по Гюнтеру. Словно прозрев после страшного завала, она поняла, как скверно поступила, удрав из Питера с малознакомым человеком и ничего не сказав об этом любимому мужчине. А ведь Гюнтер один из самых близких ее сподвижников. Он не смеялся над ее идеей поиска Сигоры, хотя и находил ее версию ненаучной, подсказывал, расшифровывая довольно путаные рассказы Карынпачи, даже с географией местонахождения Сигоры именно Гюнтер помог разобраться. А она… Удрала, как девочка-тинейджер от надоевшего одноклассника.

«Первое, что сделаю, когда вырвусь из этой передряги, – мечтала Марина, – позвоню Гуне, извинюсь и поеду к нему в Хельсинки».

Гунея… Этим забавным деревенским именем она называла Гюнтера Зоммера, которому очень нравилось это нелепое, но какое-то домашнее прозвище.

Когда до прибежища Шубуун остались считанные метры, Марина вдруг вспомнила про Воителя. А где, собственно, виновник всех бед – маленький золотой айяндакский медальон? Остался вместе с Троеглазовым в чреве Сигоры или Шубуун оставила его себе, когда как ключом отмыкала им коварный запор в пещеру? Ведь он остается единственным подтверждением того, что загадочная мифическая цивилизация существовала и спустя сотни лет прислала весточку из глубины веков.

Она догнала Шубуун и тронула ее за плечо. Шаманка, не повернув к ней головы, тихо сказала:

– Нельзя взять то, что тебе не принадлежит.

Ее бросило в холодный пот от осознания того, что Шубуун все-таки умеет читать чужие мысли. Больше Марина не пыталась выяснить судьбу Воителя.

…Пришли на место уже под вечер. Проспавшая на богатырских плечах Тимофея всю обратную дорогу Юлька не проснулась даже и тогда, когда ее положили на мягкую лежанку под навесом. «Девочка в глубоком трансе, – решила Марина, глядя на осунувшееся личико ребенка, – только бы с ней ничего не случилось. Бедный ребенок, надо поскорее отправить ее к родителям… Как проснется и сможет идти самостоятельно, двинемся в деревню. Там все-таки бывалые люди живут, придумаем, что с девочкой делать. Я ведь, балда, у Троеглазова даже не узнала, откуда он ее привез».

Она придвинула к лежанке еще одну скамейку, накрыла девочку рогожкой, и сама, свернувшись калачиком, легла рядом с ней, мгновенно провалившись в сон. Разгружавший рюкзак Тимофей глазам не поверил, когда, обернувшись, увидел уже спящих Марину и Юльку.

Он прилег на соседнюю лежанку, и, почувствовав запах ароматного сена, мгновенно уснул.

Не спала только Шубуун. Она развела в юрте огонь, набросав в очаг сухие пучки разных трав, открыла старинный кованый сундук, непонятно каким образом оказавшийся в такой глуши, и стала раскладывать его содержимое. В основном в сундуке хранились ритуальные наряды – длинные расшитые рубахи с колокольчиками, пояса, вышитые бисером, меховые головные уборы и много других вещей, при виде которых любой собиратель древностей пришел бы в дикий восторг. Но в руках Шубуун эти предметы имели прикладное значение и жили своей жизнью…

Тимофей проснулся в холодном поту. Ему приснился Троеглазов, он видел и слышал его так явственно, как будто наяву. Владлен Алексеевич был в пыли, в изодранной футболке и неизменном жилете с бесчисленным количеством карманов, который во время последнего своего путешествия почти не снимал. Он нагнулся над спящим помощником и тихо сказал: «Ты не убивайся так из-за меня, я ведь сам виноват. Побежал, забыв обо всем на свете. И старуху не вини, она специально тебя задержала, вход в Сигору дозволен только одному… У Маринки, видал, как ноги-то подкосились? Дымом надышалась наркотическим, поэтому и идти не смогла. Откуда только у старухи такая травка берется?»

Потом он сел рядышком, близко-близко к нему, закурил и продолжил: «Тимофей, ты не думай, что я умер. Я живой. Мы еще с тобой встретимся…»

Бедняге показалось, что он даже почувствовал в воздухе запах любимых сигарет Троеглазова.

Тимофей долго лежал, боясь пошевелиться и открыть глаза. Потом принюхался и понял, что пахнет не табаком, а опять какими-то шаманскими травами. Он резко поднялся с лежанки и выглянул на улицу.