Западня для ведьмы

– Не знаю, почему, и мне это тоже не нравится, – не кривя душой, призналась Зинта. – Тавше не такая. Она помогает, не ставя жестоких условий: можешь – заплати, не можешь – не плати. Правда, помогает не сама, а через тех, кто у нее под дланью. Почему остальные ведут такие игры… Наверное, Эдмар мог бы что-нибудь об этом сказать, он ведь тоже… – слово «поганец» лекарка благоразумно проглотила, а то вдруг боги примут на свой счет, – из тех, кто не прочь поиграть. Для него все это должно быть понятней, чем для меня.

Эдмар и впрямь сожалел о смерти Рименды, хотя неясно, чего там было больше – сочувствия или досады из-за упущенной выгоды. Он обмолвился, что из нее получилась бы превосходная домоправительница над остальной прислугой, и она бы наверняка согласилась на это, чтобы остаться около дочери, и с девчонкой тогда было бы проще, и всем было бы хорошо – но боги не любят идиллий.

– Говорят еще, что людские жертвы, так же, как почитание и молитвы, увеличивают их силу. Наверное, так оно и есть, только враждовать с Госпожой Развилок из-за этого не стоит. Раз твоя мама в том сне улыбалась, а потом ушла, куда сама захотела, – может, ей там будет лучше, чем здесь, и может, вы еще когда-нибудь встретитесь? Если хочешь знать мое мнение, не сказать, что боги всегда правы и непогрешимы, среди них одна только Тавше неизменно милосердна, но главное – не то, как поступают они, а то, как поступаешь ты. Это самое важное. А ты неповинного человека чуть не убила. У Гвисойма хватило ума пирожок с тарелки утянуть, попробовать ему приспичило! Не бойся, милостью Тавше я его вылечила, но подумай о том, что ты, затеяв отомстить, чуть не натворила непоправимого для тех, кто тебе ничего не сделал, – для Гвисойма, для его мамы с папой, для его подружки.

– Я не хотела, чтобы Гвисойм… – испуганно пробормотала девочка. – Я только для господина Эдмара…

– Он тоже съел пирожок, но такому, как он, крысиный яд нипочем.

Тимодия еще больше поникла.

– И не думай, что меня кто угодно может безнаказанно заколдовать, – сменила тему Зинта, спохватившись, что довольно уже ее стыдить, и без того ей плохо. – Тавше покарает того, кто обидит лекаря под дланью. Один мой знакомый, не имеет значения, как его зовут, у меня на глазах убил раненого, которого я собиралась лечить, так у него потом рог на лбу вырос. Теперь ему, чтобы не пугать народ, приходится все время носить шляпу, и на полях этой шляпы сделан снизу специальный кармашек – рог прятать. В глаза не бросается, хотя все равно заметно, что там какая-то странная штука.

Она добилась своего – девочка явно призадумалась о чем-то другом, а после повернулась к ней и сообщила:

– Значит, большой мальчик, который ко мне приходил, тоже чем-то прогневал Тавше.

– Почему ты так решила?

– А у него на шляпе есть что-то пришитое, снизу на полях, вот такое длинное и зеленого цвета, как сама шляпа. Может быть, у него там тоже рог прячется?

– Справа или слева?

– Справа.

У Зинты вырвалось невнятное рычание, хотя выражать таким образом свои чувства скорее пристало тому, кто служит Зерл Неотступной, а не Тавше Милосердной. С другой стороны, лучше уж рычать, чем ругаться вслух нехорошими словами, тем более при ребенке. Сжав кулаки, она вскочила с дивана – и чуть не налетела на черную змею, с неспешным достоинством выползающую из вновь появившейся посреди гостиной призрачной арки.

Лекарка шарахнулась назад, а исчадие Хиалы обернулось Эдмаром.

– Чтоб тебя… Не мог по-человечески вернуться?

– Хм, согласись, милейшего хозяина чайной хватил бы удар, если бы он увидел господина Тейзурга, вылезающего из-под крыльца его заведения.

– А то его не хватил бы удар, если б он увидел возле своего крыльца вот такую здоровенную змеюку!

Лекарка размашистым шагом пересекла гостиную и повернула обратно. Ее кулаки по-прежнему были сжаты, внутри все клокотало. Эдмар, с интересом наблюдавший за ней, осведомился:

– Зинта, я ошибаюсь – или мы с тобой хотим порвать одного и того же человека?

– Давай его хорошенько отволтузим? Он заслуживает! Ты будешь держать, а я бить! Какой же он сволочонок, что подговорил Тимодию отравить тебя крысиным ядом, хотя наверняка знает, что ты от этого не умрешь!

– Добрая ты, – заметил Тейзург с грустным восхищением. – Что тебя возмущает больше – то, что на меня покусились, или то, что для этого выбрали неэффективный яд?

– Да я не это имела в виду! Понял же, что не это, и все равно язвишь. Он не может не знать, что крысиный яд для тебя не смертелен, и должен был подумать о том, что Тимодии влетит. А ему никакого дела до того, что ей за это будет.

– Зато можно не собирать чемоданы – спятила не вся Светлейшая Ложа, а только ее первый амулетчик, что ни для кого не новость. Надо признать, он силен, если смог закрыться от моих заклинаний. Учту. И какого чворка он за нами шпионил? А ты еще говорила, что я его преследую. Забрался под веранду чайной, не побоявшись пыли, заноз и мышиного помета, с ума сойти… Зинта, сама посуди, кто кого после этого домогается и преследует?!