Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

В этом контексте осуществление принятого неделей ранее решения «О польских селениях в пограничных областях» могло послужить дополнительным толчком и поводом к польскому «вмешательству». Новое постановление Политбюро требовало, по существу, подчинить проводимые и намеченные акции в приграничных округах исключительно внешнеполитическим и оборонным задачам. Для руководителей ЦК Компартий Украины и Белоруссии и представителей ОГПУ они выражались, прежде всего, в подавлении очагов сопротивления в приграничье и недопущении новых массовых выступлений. Вероятно именно этим постановлением фактически пересматривались некоторые из предписанных ранее мероприятий против «кулачества» в пограничной полосе[1795]. С социально-классовых и хозяйственных установок акцент переносился на прагматично-политические, с раскулачивания и выселения кулацких семейств – на «операцию» против «кулацко-польских элементов». По всей видимости, с реализацией новых установок были связаны осложнения, 15 марта побудившие Политбюро в ответ на телеграмму первого секретаря ЦК КП(б)Б Гея «утвердить директиву ОГПУ, данную представителю ОГПУ в Белоруссии»[1796]. В течение двух-трех недель крестьянские выступления в УССР и БССР были полностью подавлены. «Решительными действиями оперативных групп и войск ГПУ выступления и вооруженное восстание ликвидированы, – докладывал в конце марта председатель ГПУ УССР, – во всех округах пограничной зоны была предотвращена возможность развития и перенесения волнений в другие районы и округа. Сейчас, за исключением небольших волынок (в отдельных селах 2–3 округов), мы имеем полное успокоение»[1797].

В дополнение к акциям, перечисленным в рассматриваемом постановлении, военному руководству были даны поручения, которые (вероятно, в силу особой секретности) не получили отражения в протоколах ПБ. 18 марта, в годовщину подписания Рижского мира, PBC СССР обсудил «мероприятия по усилению обороны, связанные с наступлением весны 1930 г.» Наряду с руководителями центрального военного аппарата и военной промышленности в заседании приняли участие командующие войсками трех западных военных округов и Черноморским флотом[1798]. Двумя днями позднее Ворошилов доложил Политбюро о «вопросах, связанных с обороной страны». Их рассмотрение было поручено комиссии в составе Рыкова, Ворошилова, Сталина и Куйбышева[1799]. В результате ее работы Политбюро утвердило «дополнительные ассигнования НКВМору 16 200 т. рублей» и предрешило выделение дополнительных средств «на обозы для пограничных округов»[1800]. 23 марта Наркомат по военным и морским делам направил в западные военные округа специальную директиву по укреплению обороноспособности пограничных районов[1801]. Кроме того, еще в конце февраля было принято «предложение т. Ягоды об увеличении внутренних и пограничных войск на 5 тыс.»[1802] (что объяснялось как социально-политической обстановкой на западе, так и потребностью «принять особо тщательные меры против угона скота заграницу» из Казахстана и Средней Азии)[1803]. Существо принятых мер состояло в том, чтобы «без всякого шума, в порядке усиленной текущей работы, принять надлежащие меры для приведения в боеготовность войсковых частей и для поддержания этой боеготовности на должной высоте в течение всего лета 1930 г.» Развернутая с середины марта перестройка «всей политико-просветительской работы» охватила все военные округа. Советское руководство было озабочено тем, чтобы эта «перестройка происходила незаметно для частей и, доходя до них в отдельных элементах, в общем дала бы определенные результаты»[1804]. Предложение Польского бюро Отдела культуры и пропаганды ЦК ВКП(б) «организовать работу среди бывших красноармейцев, командиров и политработников первого польского революционного полка и Западной дивизии» было отвергнуто Ворошиловым[1805]. В Москве, однако, не могли скрыть напряженного ожидания военных акций со стороны Польши, побуждавшего с доверием воспринимать панические донесения с западной границы. 19 марта Литвинов через польскую миссию направил МИД Польши запрос об обстоятельствах якобы происшедшего в Украинском военном округе инцидента. По сведениям военных, в ночь с 16 на 17 марта три польских аэроплана совершили полет над Правобережьем, что «вызывает несомненно крайне отрицательное впечатление и ненужные настроения среди населения Украины»[1806]. (Согласно польским разъяснениям, ничего подобного на деле не произошло)[1807].