Западноевропейская поэзия XX века

Тут старых нет. Здесь молодость живет
В объятиях друг друга. Птичья трель —
Песнь поколений, их в века исход,
В протоках лосось и в морях макрель —
Всё славит лето: рыба, птица, скот,
Зачатье, зарожденье, колыбель.
Всяк в любострастном гимне пренебрег
Всем, что бессмертный интеллект сберег.

Как ветошь, пережившая свой срок,

Стареющий ничтожен. Спой же он,
Душой рукоплеща, — свой каждый клок
Уступит песне смертный балахон.
Но нет уроков пенья — есть урок
Наследия блистательных времен.
А посему моря я переплыл
И в Византию вещую ступил.

Покинь, мудрец, божественный огонь,

Как на златой мозаике[131] стены,
Покинь святой огонь и струны тронь,
С душой моею сладив дрожь струны,
В стареющем животном урезонь
Боль сердца, в коем страсти вмещены.
Оно себя не знает. Посему
Мне вечность подари — но не ему.

Природой созданный — я не искал

Себя в ее подобьях воплотить, —
Пусть эллин бы искусный отковал[132],
Измыслив золото с эмалью слить,
Дабы сонливый государь не спал,
И с ветки золотой напевы длить
Для византийских барынь и господ
О том, что было, есть и что грядет.

ПУСТЫННИК РИБХ О НЕДОСТАТОЧНОСТИ ХРИСТИАНСКОЙ ЛЮБВИ Перевод А. Сергеева

Зачем любовь, господню благодать,
Кощунственно на части разнимать?
Я ненавистью занят не на шутку[133]

:Понятен мне порыв стихии злой —
Он выметает из души метлой
Все то, что чуждо чувству и рассудку.

О ненависть, души ревнивой свет,

Ты — людям и событьям мой ответ.
Оставив слабым ложь и опасенья,
Я прозреваю, чем душа жила,
И что она в грядущем бы нашла,
Не зная тленья и восстав от тленья.

Освободясь, я втаптываю в прах

Все, что о Боге люди мнят в веках;
В душе их мысли вызывают злобу.
Душа — невеста, ей ли не позор
Мишурных мыслей нищенский убор!
Кто ненавидит Бога — ближе к Богу.

С ударом полночи[134]

душа стряхнетПокров телесно-умственных забот.
Что взять ей, кроме божьего даянья?
Что, кроме дел господних, увидать?
Что знать, пока он не велел ей знать?
Чем жить, пока в ней нет его дыханья?

СТАТУИ [135] Перевод Э. Шустера