Западноевропейская поэзия XX века

Ни к чему нам карусели, ослики и ряженые,
Лучше дайте нам «роллс-ройс» и ход к замочной скважине.
У них трико из крепдешина, туфли из кожи питона,
На полу тигровая шкура, на стене голова бизона.

Джон Макдональд мертвеца запихнул под стол ногою,

А когда тот стал оживать, добил его кочергою,
Продал глаза его как сувениры, кровь разлил в бутыли
И выдал за виски, а кости себе оставил на гантели.

Ни к чему Гурджиев-йога, ни к чему Блаватская,

Лучше дайте юбку в таксо и растущую акцию.

Энн Макдугал пошла доить и по дороге увязла,

Прочухалась под граммофонные звуки старого венского вальса.
Ни к чему девичья гордость и бесплатные школы,
Лучше дайте шины «Данлого» и — черт латай проколы!

Лорд О’Фелпс орал на праздник, что он трезвей всех в мире,

А как начал считать свои ноги, насчитал четыре.
Миссис Кармайкл после родов объявила банкротство:
«Хватит шестерых, устала от перепроизводства».

Ни к чему политиканство, ни к чему газеты,

Лучше дайте маме пособье, а детишкам конфеты.

Вилли Меррей о банкноту порезался до крови

И замотал пораненный палец шкурой эйршпрской коровы.
Братец его преуспел в путину; что касается братца,
Так он улов свой выбросил в море, а сам пошел побираться.

Ни к чему «Селедка-Юнион», ни к чему Писание,

Лучше дайте пачку окурков, а то у нас руки не заняты.

Ни к чему нам стадионы, кино и прочие фокусы,

Ни к чему нам койки в деревне и глянцевитые фикусы.
Ни к чему обещанья партий, предвыборные песенки,
Лучше просиживать дома штаны и вешать шляпу на пенсию.

Все ни к чему, моя малышка, все ни к чему, мой светик,

Каждый день набиваешь мозоли, а деньги уносит ветер.
Барометр падает час от часу, падает год от году,
Поди разбей, проклятый барометр — не исправишь погоду.

ВОСКРЕСНОЕ УТРО Перевод П. Грушко

Вдруг с городского шоссе наплывает стайка нестройных нот,
Звуки, вильнув хвостами, как рыбки, уплывают за поворот,
И сердце твое забьется и скажет: «За руль!» Мелькают столбы,
И стелется воскресное утро ярмаркою судьбы.
Сочти этот день самоцелью и это Теперь назубок разучи,
В музыку облачись и до Хиндхема, словно пуля, домчи,

Режь виражи, отрывая колеса и обгоняя ветра,

Пока не поймаешь за краешек платья запыхавшееся Вчера,
Пока не вылущишь из Недели этот день, этот свет,
Похожий на небольшую вечность, на закованный в рифмы сонет.

Но что там стонет? Церковь отверзла восемь колоколов:

Устами смерти они неустанно тебе говорят без слов
О том, что ни музыка, ни движенье тебе уйти не дают
От будней, которые мало-помалу убивают тебя — и убьют.

УИСТЕН ХЬЮ ОДЕН