Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Другое стилевое течение в испанском барокко — так называемый концептизм — представлено творчеством Франсиско де Кеведо. «Темному стилю» концептисты противопоставляли «трудный стиль». Если для Лопе де Веги идея, концепт — это образ реального мира, то для Кеведо и его единомышленников концепт — это трудноуловимая и воспринимаемая лишь интуитивно мысленная связь между различными явлениями. Поэтому у Лопе идея концепта — органическая часть его реалистической эстетики, а у Кеведо — способ усложненного метафорического преображения мира: в сонетах Кеведо, в особенности сатирических, мир приобретает фантасмагорически гротесковые очертания, дробясь на множество бесформенных осколков и ужасая своей несообразностью.

6

Между литераторами Португалии и Испании существовали издавна постоянные и тесные контакты. На протяжении более двух с половиной столетий, с середины XV в., португальская литература фактически была двуязычной. Португальские писатели пользовались в своем творчестве не только родным языком, но и испанским, имевшим большое распространение при португальском дворе. Неудивительно поэтому, что в Португалию и Испанию сонет проникает почти одновременно. Честь этого нововведения в Португалии принадлежит Франсиско Са де Миранде. Сорокалетний доктор наук и опытный поэт, Са де Миранда в 1521 г. предпринял путешествие в Италию. В Риме и других культурных центрах Италии он провел пять лет, сблизился со многими итальянскими поэтами. У него созрело решение перенести на португальскую почву канцоны, эклоги, сонеты и другие поэтические формы Италии. Большое влияние на Са де Миранду оказал и пример Боскана и Гарсиласо де ла Веги, с которыми он встретился в Испании на обратном пути на родину. Как и его испанские собратья по перу, он становится основоположником «итальянской школы» в отечественной поэзии. И в годы своего пребывания при португальском дворе, и тогда, когда он поселился в сельской местности, Са де Миранда совмещает в своем творчестве традиционные формы народной португальской поэзии с нововведенными итальянскими. И хотя произведения его были впервые собраны и напечатаны лишь в конце столетия, задолго до этого они получили широкое хождение в списках, утверждая новую сонетную поэтическую форму. Жанр сонета продолжали разрабатывать и ученики Са де Миранды — Дьего Бернардес, Антонио Феррейра, Перо де Андраде Каминья и др. Но подлинным национальным жанром поэзии Португалии сонет становится под пером Луиса де Камоэнса.

Камоэнс — один из великих сонетистов эпохи Возрождения. И как каждый из них, он синтезирует опыт предшественников и вносит в сонетный жанр свое, только ему присущее. Это относится, в частности, к петраркизму Камоэнса. Как и другие последователи Петрарки, португальский поэт ориентируется на неоплатоническую концепцию любви, любви, которая «вершит, в материю внедрясь, | Причин и следствий связь». Но диалектика любви редко превращается у Камоэнса в условную и рассудочную игру, как это было у многих «петраркистов» его времени.

«Рассказ правдивый о печальной были» — так характеризует свой сонетный цикл Камоэнс в открывающем цикл сонете. Правда о мире, окружающем поэта, и его собственном внутреннем мире — правда трагическая. Быть может, наиболее характерно для лирики Камоэнса то сложное и трагическое чувство, которое португальцы называют saudade и которое на русский язык одним словом не переведешь, ибо есть в нем и меланхолия, и тоска, и томление по несбыточному, и воспоминание о былом…

Трагизм миросозерцания Камоэнса, конечно, имел истоки в том, что на его долю выпали нищета, превратности солдатской судьбы, увечье, потеря близких. Но не только в этом, а прежде всего в ощущении того, что, как сказал шекспировский Гамлет, «век расшатался». Из всех великих сонетистов Возрождения Камоэнс ближе всех подошел к черте, за которой гармоничное ренессансное сознание терпит окончательный крах. Подошел, но не преступил эту черту. Как писала советская исследовательница С. И. Еремина (Пискунова), «поэт, жаждущий быть, жить в настоящем, вынужден пребывать распятым между воспоминаниями о прошлом и иллюзорными надеждами на будущее».[12]

Более очевидна ориентация на барочное искусство в творчестве поэтов, творивших после Камоэнса. И если Франсиско Родригес Лобо еще колеблется между Камоэнсом и Гонгорой, то Франсиско Мануэл де Мело уже решительно отвергает ренессансные идеалы: жизнь порождает в его сознании лишь пессимизм, отчаяние, ощущение непоправимого хаоса бытия.

7