Западнорусская Атлантида. Белоруссия на картах Русской цивилизации

Все это, в конечном счете, породило споры о статусе белорусского языка, и привело к запуску белорусского национально-языкового сепаратизма.

Западнорусизм как курс на деполонизацию

С одной стороны, старая православно-русская языковая традиция, несмотря на свой глубокий упадок, была все же жива и закономерно начала оживляться после присоединения Белоруссии к России. Причем это касалось не только собственно православных, но и униатов. Несмотря на настойчивые попытки как светских, так и духовных властей Речи Посполитой окончательно растворить унию в католицизме (а самих униатов — ассимилировать с поляками), довести этот процесс до логического завершения так и не получилось. Внутренняя слабость Речи Посполитой тормозила ассимиляцию, а ликвидация польско-литовского государства и вовсе повернула ее вспять.

Сознание большинства униатов оставалось обособленным и основанным на русском национально-церковном предании. Униаты воспринимали себя как представителей русской восточной церкви, заключившей своего рода «федеративный» союз с Римом. Поэтому процессы полонизации и окатоличивания встречали внутреннюю оппозицию в унии, а также рождали сомнения в самой идее союза с Римом.

После ликвидации Речи Посполитой ряд униатских иерархов (Ираклий Лисовский, Иоанн Красовский, Григорий Коханович) прилагают усилия по возрождению традиционной православной обрядовости и церковнославянского языка богослужения. Эти усилия подготовили следующее поколение униатских деятелей, которые и осуществили воссоединение с православной церковью.

Языковое сознание униатов-русофилов было, опять же, двойственным. В быту они были в основном польскоязычны, тот же Иосиф Семашко в своих «Записках» признавался, что так и не научился говорить по-русски без акцента. В то же время, стремясь к возрождению русско-православной традиции, они были ориентированы на церковнославянский в качестве языка богослужения и русский — как «высокий» светский язык, а также приложили немало сил для вытеснения польского из обихода бывших униатов.

Таким образом, идея языкового единства восточных славян, восходящего к общности церковно-языковой традиции, в Белоруссии не только не угасла, но и начала активно возрождаться в XIX веке.

В этой системе координат особенности разговорной речи белорусов (в том числе большое количество полонизмов) воспринимались как второстепенные. Разумеется, ориентация на церковнославянский и на литературный русский язык должна была способствовать постепенному вымыванию из белорусской речи полонизмов и сближению ее с эталонным языковым стандартом.

Действительно, процесс вымывания полонизмов из белорусской речи вполне отчетливо обозначился к началу ХХ века, прежде всего, в восточных областях, пограничных с великорусскими губерниями и вошедшими в состав России раньше.