Запах грозы

— Почему ты не развлекаешься с девчонками? — любопытствует Грэм, откусывая яблоко. Я не слышу вопрос, так как напрочь теряю слух, рассматривая каплю сока, стекающую по его подбородку. Это какой-то приворот. Чем реже мы видимся, тем сильнее я хочу…

— Ты еще на планете Земля? — подначивает он и протягивает откусанный зеленый фрукт. Я с опаской беру яблоко и впиваюсь в него зубами там же, где это делал Грэм. — Перестань.

Мне становится смешно, когда его хмурый вид, портится еще на пару тонов. Вся соблазнительная чернота зрачков, сосредотачивается на моих губах. И жар, что исходит от них, согревает меня до костей. Я превращусь в пепел, если он не прекратит.

— Ладно, пойду, запущу огрызок в Николь. — Хмыкаю и тороплюсь, смешаться с суетой на берегу. Что-то мне совсем не нравится ходить у него в должниках. А я должница. Предстоящая ночь, будет самой длинной за все время пребывания в «Хоуп Крик».

***

С закатом, пришитые серебряными нитями звезды, сияют поистине, как самые дорогие бриллианты. Все присутствующие, с разной периодичностью поглядывают на их яркие вспышки и довольно улыбаются. Аромат жженого зефира приятно щекочет волоски в носу, и я съедаю уже третью порцию, что запрещено в моем случае. Но, я даю себе поблажку и наслаждаюсь вечером. За семнадцать лет, я ни разу не отдыхала на природе так долго. И я выжму из данной возможности, все приятные моменты.

— Вам не кажется, что дождь начинается? — спрашивает Пит, растирая пальцем каплю на запястье.

— Наверное, пора расходиться по палаткам. — Заявляет Шимус и встает с удобного стульчика. За ним следуют несколько девчонок и парней. А я, Грэм и Моника, продолжаем сидеть у затухающего костра. Да, крупные капли, трансформируются в моросящие струи и дискомфорт, вынуждает и нас подняться. Шай льнет к Грэму и просит уделить ей пару минут.

— Спокойной ночи, желаю хорошо выспаться.

Моника благодарно подмигивает и уводит парня в противоположную сторону. Я шлепаю к месту своего ночлега и, забравшись, подглядываю за ними в крошечное окно, с москитной сеткой. Моя соседка где-то пропадает. Я ложусь на спину и таращусь в брезентовый потолок. Когда я уже избавлюсь от этой чертовой бессонницы и размышлений о Грэме! Это всё чаще напоминает синкопирование* (*Смещение акцента с сильной доли такта на слабую. То есть несовпадение ритмического акцента с метрическим. Составляет основу джазового ритма). Я превращаюсь в слабачку и жажду того, чтобы Моррисон сымпровизировал со мной.

Под звуки леса, стрекотание кузнечиков и мягкое волнение озера, я выбираюсь наружу и, натянув толстовку, докуда позволяет ткань, бреду к палатке Грэма. Осадков нет, лишь сырое послевкусие и мрачный туман вдали у горизонта. Ноги в скомканных кедах, поскальзываются на ровном месте и в этот миг, молния разъезжается на синем полотне и голова парня, высовывается из укрытия.

— Что стряслось?

— Мне не спится. Опять.

— Иди сюда.

Я вползаю на четвереньках в теплое пространство и замечаю, сладко спящего Флориана.

— Я не могу остаться, здесь он. — Шепчу и теряю равновесие, плюхаясь на задницу.

— Его не разбудят даже военные залпы. Давай, не бойся. — Грэм раскрывает спальный мешок, и предлагает втиснуться в него, нам двоим. Я сомневаюсь, но он настаивает и уже три секунды, я прижимаюсь к его горячему телу.

— Тебе не кажется, что все происходящее, несколько двусмысленно?

— Совсем чуть-чуть. — Отвечает парень и его левая ладонь, прекрасно себя чувствует на моем правом бедре.

— Я не знаю, зачем пришла. Вся эта чушь с Моникой и…

— Ты приревновала меня?

— Что? — поднимаю глаза. — Я никогда не ревную. Просто испугалась грома и всё.

— А со мной не страшно? — он так улыбается, что у меня вибрирует каждая мышца.

— Не так. Ненавижу гром.

— Тогда откуда твое прозвище «Тандершторм»?

— Стью, зовет меня плаксой, а грозой я стала после первой победы, когда так грозно кричала на ринге, что рефери назвал меня Мэй «Гроза» Эплби.

— Хотел бы я увидеть, как ты умеешь кричать.

Спокойствие, с которым он смешивает пошлость и обыденность, впечатляет. Я ёрзаю и закидываю руку ему на шею. А точнее, не закидываю, а с трудом притесняю в таком неудобном положении. Грэм мгновенно придвигает меня ближе и полушепотом произносит:

— Помнишь, я говорил, что не раз представлял тебя в своих объятиях?

— Не надо.

— Не надо? Ты думала, прийти, распалить меня и раствориться в темноте?

— Я ничего не делаю.

— Наивная, — легкий поцелуй. — Маленькая, хрупкая трусиха.

— Я не трусиха. — Притягиваю его к себе и целую. Грэм, захватывает мои губы, и я не сопротивляюсь, разрешая ему связать узлом наши языки. Они сплетаются всё крепче и крепче, не давая нам шанса вздохнуть. Я тону. Тону в глубоком поцелуе, что не замедляется ни на секунду. Рука, покоившаяся на бедре, движется вверх, и я умудряюсь быстро набрать в легкие воздух, когда она сжимает правую грудь и находит путь под майку, где уже набухший сосок, встречает пальцы Грэма. Боже, мне снова не достаточно кислорода и мозг отключается совсем.