Запах октября. Сборник рассказов к 100-летию Рэя Брэдбери

Сознание внезапно прояснилось. Темнота же стала гуще, протянула к нему извилистые щупальца: дотронуться. Притянуть. Погладить…

Ленни заорал.

Подхватил ножницы, метнулся вперёд, атакуя темноту…

И вдруг споткнулся.

***

Поворот, ещё поворот, стрелой мимо смердящего переулка… Надсадный предатель-кашель взорвался в сухой как пустыня глотке; Экельс обернулся на бегу, и глаза в алой паутинке лопнувших капилляров дико выпучились, ноги припустили быстрее.

Но ещё быстрей и бесшумней стал двигаться преследователь-Пёс.

Его образ – тошнотворный, светящийся, будто любимец Баскервиля, – словно выжгли на сетчатке, заставляя кидаться из стороны в сторону, нелепо раззявив рот. Экельса трясло и колотило; он летел, как летит в родительскую спальню мальчишка, заметив, что в шкафу детской «кто-то стоит». Мальчишка, чьи пальцы намертво приклеились к игрушечному и абсолютно бесполезному пистолету…

Рывок, быстрая боль в мышцах. Неудачное падение, кувырок – Экельс перемахнул через забор и бешено огляделся. Пустой, тёмный двор с раскиданными на лужайке игрушками: бейсбольный мяч, розовый девчачий самокат, большая плюшевая бабочка. Совсем близко – дуб, на ветвях которого поскрипывают качели. И обшарпанный, спящий дом с плотно закрытыми окнами.

Экельс без сил привалился к дубу и дрожащей рукой вытащил мобильник.

***

– Мистер Харди… Мистер Харди!

Звон запотевших бокалов, визгливый смех расфуфыренных дамочек… Хлопки фонтанирующего шампанского – и ленивый, манерный голос Блейка Харди, что донёсся из центра гламурной вечеринки:

– Надеюсь, у тебя хорошие новости?

Экельс быстро, как ящерица, облизал треснувшие губы и торопливо зашептал в трубку, нервно зыркая по сторонам:

– Вы обещали нам обычное дело, мистер Харди. За обычную плату. Вы не предупреждали, что… – Экельса по новой забила крупная дрожь.

– Внятнее, Экельс! Внятнее! Ты что, пьян?

Экельс с присвистом втянул в себя воздух и через силу зашептал вновь:

– Хафф завёл себе охранника. Экзотическую тварь. И она уби…

Трубка презрительно фыркнула:

– Ротвейлера испугались? Кажется, я плачу вам достаточно, чтобы…

– Нет! Высылайте подмогу, мистер Харди! Эта тварь… Она продолжает… Она охотится за мной!..

В трубке послышался льстивый голос, предлагающий особое вино, следом – урчащий, довольный ответ.

– Мистер Харди? Мистер…

– Довольно, – резко, гадюкой прошипела трубка. – Мне не нужны сопливые объяснения. Мне нужен труп того паршивого писаки. Т-р-у-п. Звони, когда получишь его. И протрезвеешь.

Щелчок. Гудки. Тишина.

***

Дверь вип-зоны открылась, и внутрь, ступая по-кошачьему тихо, скользнул прилизанный официант с коробкой в руках.

«Наконец-то!» – возликовал Блейк Харди, мысленно потирая ладони. Он уже видел тот лёгкий, почти невесомый сосуд из синего, словно небо, стекла, что покоился в невзрачной коробке. Чудесная, желанная, та самая… Контрабанда.

Официант водрузил бутылку на матовый столик и мигом освободил её от картонной шелухи.

– Вы знаете, что это – особенное вино. Каждый находит в нём что-то своё. И каждый получает от него в точности то, что ему сейчас нужно, – промурлыкал официант, поворачивая бутылку так, чтобы на ней заиграл свет. Мистер Харди сглотнул. – Один сомелье считал, что вкус этого вина совершенно неземной. Даже называл его «марсианским»…

– Да-да, я в курсе, – закивал Блейк Харди, не отрывая взгляда от вихря блёсток цвета индиго и лазури, что, кружась, поднялся со дна бутылки.

Официант понимающе улыбнулся в ответ, прошелестел: «Bon appétit» и скрылся, наконец оставив их с бутылкой наедине.

Блейк Харди легонько, самыми кончиками пальцев, коснулся прохладного стекла. Рядом с бутылкой томился тонконогий фужер. Но налить в него вина?.. Нет, это лишнее, совершенно лишнее. Никаких посредников. Никаких манер!

Мистер Харди сцапал бутылку, выдрал пробку и жадно отпил прямо из горлышка.

***

– Твою мать!.. – в голос выругался Экельс, отшвырнув затихший мобильник в темноту.

В доме тут же загорелся свет.

Экельс застыл, инстинктивно метнулся к забору, но дверь дома уже хлопнула, на порог вылетел полуодетый мужик. И направил на него двустволку.

– Руки вверх! Вверх, я сказал! – оскалясь, рявкнул мужик. – Никаких резких движений!

Экельс медленно поднял руки, запоздало вспомнив, что в одной так и остался пистолет.

– Слушай, ты всё не так…

– Молчать! – клацнув зубами, проорал мужик и крикнул, слегка повернув голову к дому: – Сара, вызывай ребят! Я держу его на мушке! Врасплох застать хотел?! У-у-у, скотина! Да я тебя живенько… – двустволка опасно дрогнула.

– Эй, спокойнее! Спокойнее! – у Экельса зачастил пульс. На непримиримой роже хозяина дома отразилось презрение. Он сплюнул, продолжая держать Экельса под прицелом дула и злющих глаз.

– Давай-ка по-хорошему, – кашлянув, миролюбиво проговорил Экельс. – Сейчас я брошу пистолет. А ты…

Экельс чуть шагнул вправо. И внезапно почувствовал под ногой мягкое.

«Бабочка», – быстрой вспышкой пронеслось в мозгу.

Игрушка пискнула, заверещала. Экельс непроизвольно дёрнулся, в руке его отчётливо блеснул пистолет…

И тут грянул гром.

***