Запах октября. Сборник рассказов к 100-летию Рэя Брэдбери

Задача была простой. И, как все простые задачи, решалась быстро.

– Лэнс – на стрёме, Битти – за мной, – скомандовал Экельс, беззвучно шевельнув обветренными губами. Узкое рыло пистолета с глушителем уже торчало из его руки.

Калитка мягче мягкого повернулась на смазанных петлях. Двое нырнули в сад и, крадучись, двинулись к дому сквозь плотную, будто сгусток лакрицы, темноту…

Резкий щелчок. Остановка.

– Битти?..

Молчание. Потом – неуверенный шёпот:

– Там… Вроде есть кто-то.

Новый щелчок. Нет, скорее, пощёлкивание: металлическое, странное, словно поблизости заработал гигантский садовый секатор.

Опять тишина. Следом – лёгкий гул, шипение – точно бекон швырнули на раскалённую сковородку. И вдруг – низкое, полное угрозы, ворчание.

– Пёс это, – сквозь зубы выплюнул Экельс, заметив шевелящуюся у порога фигуру, горящие в темноте глаза. Секунда – и залает в голос.

Что ж, придётся потратить пулю.

Экельс спустил курок, уже видя, как свинцовая пчела с чмокающим звуком вылетает из дула, чтобы смертельно ужалить…

…То есть должна вылетать из дула.

– Какого…

На пороге дома уже ни души. Экельс зло встряхнул пистолет, завертелся на месте в поисках пса…

…И краем глаза различил быстрое, зеленоватое свечение, которое пронеслось совсем рядом.

Слабое пофыркивание за спиной.

Резкий разворот на сто восемьдесят градусов, до боли в костяшках стиснутый пистолет…

И никого.

– Где чёртов пёс?! – прошипел Экельс – и внезапно заметил, как тихо, оцепенело стоит Битти.

Взгляд его был прикован к крыше.

А с неё, крепко расставив восемь паучьих лап, на него глядела невообразимая тварь.

В неверном свете луны её шкура блестела медью, сталью и бронзой, глаза-кристаллы сияли, как зелёно-синий неон. Миг – и из морды выдвинулась четырёхдюймовая игла. Второй – с кончика иглы сорвалась дымящаяся капля. Третий – металлический монстр прыгнул. И полетел.

…Крик застывает в горле, точно пули – в стволе, душит, нестерпимо душит его изнутри. Лёгкая, словно дым, тварь приземляется прямо на застывшего Битти, и жало-игла точным движением пробивает кадык…

Что произошло дальше, Экельс уже не видел. Какой-то инстинкт заставил его повернуться вокруг своей оси и начать бежать, улепётывая изо всех сил, как уже улепётывал стоявший на стрёме Ленни… И понимая безошибочным, нутряным чутьём: эта ночь станет последней, если на него, бросив жертву, станет охотиться механический пёс.

***

В боку жгло так, словно его припечатали раскалённым прутом, из горла то и дело вырывались сиплые стоны. Всхлипывая, он петлял по извилистым улочкам, как очумевший заяц, и клял почём стоит свою работу.

Добраться до съёмной квартиры, вихрем собрать манатки – и бежать. Чёрт с ними, с деньгами, чёрт с Битти и Экельсом! Он не подписывался воевать со сверхъестественным!..

Лэнс пулей ворвался в знакомый подъезд, забухал башмаками по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

Чёрт с этим Лео Хаффом! Найдутся другие заказы, другие деньги. А сейчас – бежать, бежать…

Ключ проехал мимо замочной скважины, провернулся с третьей попытки – и Лэнс, мелко хихикая от пережитого, ввалился в тёмную прихожую, закрыл на все замки дверь…

…И услышал, как за спиной кто-то откашлялся.

Ноги подломились, голос мигом дал петуха:

– Что? Кто здесь?!

Тишина.

Кулак ударил по кнопке-включателю света. Сухой щелчок и… Ничего. Электричество не включилось.

А темнота заговорила.

– Ленни…

Лэнс всхлипнул, вскинул перед собой пистолет. Темнота чёрной паутиной колыхалась вокруг, и в ней не было даже намёка на очертания человека.

– Ленни…

– В-вы кто? Что вам надо? Предупреждаю, у меня…

– Ленни… – ласково перебила его темнота. – Зачем ты пошёл по кривой дорожке? Зачем стал киллером?

Лэнс задохнулся.

Пистолет выстрелил.

…Осечка. И тихий, басовитый смех, от звука которого на голове зашевелились волосы.

– Я тебя поджидал. Хотя, это не ново… Других поджидал так же. А завершалось всё тем, что они сами выходили меня искать… На ловца и зверь бежит, Ленни.

Прижавшись спиной к двери, парализованный ужасом, Лэнс глядел и слушал темноту.

– Видел бы ты себя со стороны: нёсся как угорелый по лестнице! А как с замком возился! Как запирался внутри! Решил, что дома тебе ничего не угрожает? Ничего, ничего, ничего не угрожает, так?

Пальцы конвульсивно дёрнулись, и пистолет сработал. Ленни открыл беспорядочный огонь в темноте; пули с визгом прошили скудную мебель, пробили окно, вдребезги разбив стёкла… Но ещё не стих переливчатый звон, когда мягкий, шелестящий из темноты голос вновь позвал его по имени.

Больше пуль не было. Ленни выронил пистолет. И заплакал.

– Не плачь… Разве такой душегуб, как ты, должен бояться другого Душегуба?..

Горло свело спазмом. Вскочить бы, с мясом выдрать дверной засов – и опрометью бежать…

…Но сил нет. Мыслей нет. В голове – паническая пустота. На бессильно отвисшую челюсть и дрожащие губы стекают слёзы.

– Не плачь, Ленни… У тебя же есть это…

Быстрая вспышка холодного света. Какой-то предмет, блеснувший совсем рядом.

Ленни сглотнул.

Ножницы.

Прямо у руки.