Запах псины

Лёва потёр затылок, выбрал беседу под орехом, приложился к бутылке с минералкой.

Когда планировал разговор, я хотел посмотреть, как Лёва среагирует на то, что о письме-торопилке от мсье Дидье я знаю. Посмотрел. Лёва отреагировал бурей эмоций, но страха в его глазах я не нашёл, как ни старался. Взгляд Лёвы спрашивал, каким же надо быть недоноском, чтобы рыться в чужой почте. Кроме того, Лёва своим видом показывал, что вины не чувствует. Мол, да, Лёва не хотел, чтобы о его мотиве стало известно, но это и всё. Наличие мотива – это ещё не вина. Лёва-то знает, что не убивал.

Манера держаться и мимика подозреваемого говорят, конечно, о многом. Вот только если подозреваемый с отличием окончил курсы актёрского мастерства, то нужные манеры и мимики может состряпать в секунду и без труда, и тогда даже самый опытный сыщик, прежде чем уловит фальшь, обломает себе глаза.

Когда минералки Лёва нахлестался, я спросил, что Лёва делал в понедельник, восьмого, в одиннадцать утра. Лёва сказал, что сидел на занятиях в колледже. Я пожурил Лёву за наглое вранье, рассказал о зорких камерах охраны “Женских штучек”. Под конец моего рассказа Лёву чуть не трясло. Колбасило не по-детски, как сказала бы Катя.

Затем я озвучил подозрения, что легли с моей лёгкой руки на Лёву. Лёву чуть не хватил удар.

Фактов, чтобы Лёву добить, у меня не хватило, потому я переключил разговор на Катю. Я спросил, где была Катя, когда Лёва подошёл к “Женским штучкам”. Лёва для приличия покочевряжился, напомнил мне о своём праве на мои вопросы не отвечать. Я напомнил Лёве о возможности допроса в кабинете следователя казённого. Ещё через минуту пререканий я узнал, что Катя ждала Лёву на втором этаже, в фойе, перед входом в “Женские штучки”.

Я решил добить Лёву Катей. Зачем? Чтобы посмотреть, как будет выкручиваться. Всё-таки они могли заказать эсэмэску и вдвоём. Я надеялся найти расхождения в показаниях. С другой стороны, искать несостыковки в сказках, которую Лёва и Катя могли сочинить вдвоём, и отработать до мелочей… И всё же я решил попробовать.

В двух словах я объяснил Лёве, какой мотив у Кати. Мол, Катя знала, что Лёва мечтал уехать во Францию, и наверняка знала, что удовольствие это не из дешёвых, а таких деньжищ у Лёвы нет. Катя хотела, чтобы Лёва получил наследство, и оплатил учёбу в Париже. Старалась ради лёвиного будущего. Мамаше-то всё равно умирать, рано или поздно. А вот Лёве второй шанс учиться у самого мсье Дидье судьба может и не подкинуть.

Потому Катя и заказала мамаше эсэмэску в надежде на нервы мамаши и на приступ астмы. Ради любви Катя – как и все женщины – готова на всё. Даже на убийство.

Я обратил внимание Лёвы на то, что когда Лёва поднялся на второй этаж, ко входу в “Женские штучки”, то Катя уже там стояла. Где гарантия, что Катя не поднялась на второй этаж за две секунды до того, как пришёл Лёва?

Лёва обратил моё внимание на то, что приступов было сто, а умерла мамаша от последнего. Как Катя могла быть уверена, что именно катина эсэмэска мамашу убьёт?

Я сказал, что на этот счёт у меня есть намётка, но она требует проверки, потому озвучивать её пока рано. Лёву мои слова насторожили. Во всяком случае, Лёва сузил глаза, склонил голову набок, приклеил маскировочную улыбку.

Напоследок я сказал, что кроме прочего, Катя могла заказать мамаше эсэмэску в отместку за потерянную весну. Ведь катин отец общаться с парнями Кате запрещал. Вечером контролировать дочурку папаша мог, но что мог сделать днём? Пока отец на работе, Катя могла бы встречаться с парнями, гулять, веселиться. На катино горе, сидеть с мамашей приходилось именно днём, когда могла бы гулять. А вечером домой приходил папаша, и у Кати начинался домашний арест. Так что повод приблизить мамашину смерть у Кати был.

Лёва улыбнулся, выпятил грудь, расправил плечи.

– Ян, вы ошибаетесь. Катя с другими парнями не встречалась, только со мной. Так что последний мотив отпадает. Общения с парнями Кате хватало.

– Вы уверены? Откуда вы знаете? А если Кате для полного счастья вас одного не хватало? Думаете, вы бы узнали, если бы Катя кроме вас хотела бы встречаться ещё и с парочкой других молодых и красивых?

Лёва фыркнул. Я улыбнулся.

– Лёва, не прикидывайтесь наивным. Если Кате хотелось кроме вас встречаться с кем-то ещё, то ей мешала только ваша мамаша со своими утренне-дневными посиделками. И не забывайте, что у Кати кроме мотива была ещё и возможность. В общем, если не вы, Лёва, то Катя. Если не Катя, то вы.

– Или третий. Ни я, ни Катя эсэмэску не заказывали.

– Вы можете говорить только о себе. Катю вы могли увидеть уже после того, как она заказала эсэмэску. Утверждать, что Катя не заказывала, вы не можете. Катя заказать могла. У Кати был мотив, и была возможность. Точка.