Запах снега

День был тяжелым, я чувствовал, как они устали. Дождь зимой в тайге ни к чему хорошему не приводит, тем более, намечалось похолодание. Облака поднимались вверх, небо постепенно расчищалось. Сегодня они вели себя гораздо тише. Снова шуршали, фыркали, гремели, но на шутки сил у них, похоже, не осталось. За ужином шел тихий разговор. Я был снаружи, но живо представлял, как оно происходит внутри.

– У меня вопрос к группе, – сказал Капец.

– Пожалуйста! – Граф изобразил жест великодушия.

Капец так же тихо продолжал.

– Как дела у вас, ребят? Как самочувствие?

– Плохо! – сразу подхватил Валька, радуясь, что кто-то всерьез озаботился его плачевным состоянием.

– Как вообще настрой? – спросил Капец, глядя на Графа исподлобья. – Не пора ли поговорить о запасных вариантах?

– Пока не пора.

– Я хочу знать мнение группы.

Группа не заставила себя ждать. Надюха приподнялась на коленях, взяла в руки пластиковую рюмашку.

– Юрка, да что с тобой? Я понимаю, Вальке тяжело. Может, Личке опыта не хватает, но она держится молодцом! А ты? Сколько у тебя «шестерок»?

– В том-то и дело, Надежда, – он чокнулся с ней и выпил, она тоже, – что слишком много. Слишком много я видел. И смерть видел, и слышал о ней… Иногда лучше остановиться на достигнутом.

– Что ты предлагаешь? – с надеждой спросил Валька.

– Я предлагаю подумать над запасным вариантом.

Все молчали, и Капец, развернув карту, продолжал:

– Послезавтра мы должны подойти к устью ручья Медвежий, который, по всей видимости, течет с непройденого перевала, к которому так стремится Граф. Эти два дня пролетят незаметно, а потом начнется самая трудная часть маршрута. Я вижу, что большая часть группы сильно устала. Поэтому я предлагаю, не доходя до Медвежьего, свернуть на запад, вот сюда, и пройти простой и безопасный перевал Лисий. После перевала мы пару дней будем идти по реке Бияса и наслаждаться остатками отпуска. Закончим маршрут, как и собирались, в Советском. Выйдет хорошая пятерка. И без трупов.

– Отличное предложение! – воскликнул Андраш. – Но несвоевременное.

– Лично я хотел бы все-таки дойти до цирка, – поддержал Виталик.

– Ради него все было задумано, не так ли? – Личка посмотрела на Графа, и тот кивнул.

– Только вперед! – Надежда подняла кружку.

– Наливай! – скомандовал Виталик.

Разлили, чокнулись, выпили. Потом, лениво потягиваясь, Граф спросил:

– Все высказались?

Кто-то кивнул, кто-то пожал плечами.

– Тогда давайте спать.

VII

Я дремал перед охотой, когда они подошли на расстояние трех прыжков. Массивная мужская фигура и маленькая женская. Девочка и Граф. Он обнимал ее, она тихо говорила.

– С кем бы у меня не было отношений, между нами как будто была стеклянная невидимая стена. Как будто я из другого мира, не из этого…

Граф склонился над ней и они долго целовались.

– Да… Даже не верится, что когда-нибудь мы вернемся домой… – он провел рукой по ее струящимся светлым волосам и аккуратно надел ей капюшон. Она опять его сняла и довольно громко сказала:

– Для тебя походы – другая жизнь. А у меня жизнь одна. И для меня все, что происходит – по-настоящему. По-настоящему! – закричала она, – Понимаешь?!

Граф отступил и со вздохом произнес:

– Не понимаю. Наверное, я слишком стар…

– Что будет с нами потом? Я не смогу тебя забыть.

– Да, – согласился Граф. – Забыть человека тяжело. И больно. Как часть тела на живую вырезать, – он вздохнул, и этот вздох перешел в потягивание. – Но возможно. Я это проделывал, и не один раз. Человек не может жить с дырой в теле, но прекрасно существует с дырами в душе.

Лика всхлипнула. Потом посмотрела на Графа.

– Человек не может жить просто так. Просто по инерции. Человеку нужно кого-то или что-то любить.

– Да, – согласился Граф, – я уже давно мертв. Мое сердце умерло, а мозг просто выполняет поставленные перед ним задачи.

– Откуда ты берешь эти задачи?

– Из прошлого. Недоделанные дела. Нерешенные задачи. Мы живем ими.

– Иди в жопу, Граф! – Лика вдруг отвернулась и пошла к палатке.

Мне почему-то захотелось наброситься на этого странного, одетого в пуховку человека. А он стоял и чесал в затылке, как большой неуклюжий медведь.

Наутро я снова видел Лику. После неудачной охоты я мучился голодом и бессонницей, бродил вдоль реки. На льду было много дырок – проталин, в некоторых местах будто большая собака языком слизала. Вдруг в утренних сумерках я увидел девушку в ярко-красной куртке. Словно паршивый кот, я шмыгнул в кусты и замер. Она шла в лыжах, держа в руках каны. Подойдя к промоине, она встала на колени, начала аккуратно черпать воду железной кружкой и сливать в котелок. Из-под синей шапки у нее выбивались светлые пряди волос.