Запах снега

Кто еще? Леди Флоранс? Женщина она бесспорно образованная, но уж слишком глубоко в замковом быту увязшая. Наверняка здесь и родилась. Господин Энгус? Вряд ли, он лишь в запале выражается частично по-русски. Ну, это здесь сплошь в обычае. Конечно, имелись подозрения насчет одноглазого. Уж очень хваткий и соображает быстро. Но Ква здешний, просто родился далеко от Медвежьей. Из низов выбился, человек малость беспринципный, но надежный. Дарков можно сразу отмести. В Старом мире они только в сказках упоминаются.

Имелись в замке еще художник тихенький и смуглокожий Зеро. Художник, конечно, талант, но малость не от мира сего. Смуглый — тот вообще на рабском положении. Что об этом здоровяке думать? Всякое в жизни бывает, но как можно прислуживать, когда на тебе и цепи нет? Ничтожество он, а не угнетенное чернокожее меньшинство. Тьфу, пусть на него глупые бабы заглядываются.

Кто еще? Больше вроде бы некому. Хотя, нет, вот как раз кандидатура подходящая прогуливается, за детьми присматривает.

Мышку в замке уважали. Несмотря на маленький рост и непонятный статус, пользовалась девушка авторитетом. По медицинским вопросам к ней обращались, и уроки у малышни она вела. Образованная. С Леди дружит. Но все-таки есть непонятность.

Тут дедуктивный метод буксовал. Не получалось разгадать отношения, что Мышку с благородными дамами связывают. Явно подруга она им, а порой вроде и подчиненная. Черт, ничего не поймешь в этом феодализме. Хоть бы увидеть Мышь при боевых обстоятельствах. Матерится или нет? Во время штурма не до выяснений мелких деталей было…

Дети уселись на санки. Близнецы, дочь Энгуса и дочурка покойного Даллапа. В тесноте, да не в обиде, это они молодцы.

— Поехали! — провозгласил господский сынок, взмахивая варежкой. Его бойкая сестрица уже вовсю отпихивалась ногами.

Мышка, смеясь, подтолкнула сани.

— Полундра! — взвизгнула близняшка и сани, под вопли детей и лай собак, понеслись вниз.

Отправлялись в путь близнецы, понятно, с возгласами на чистом русском языке. Не в первый раз засекал такое Ёха. И господская парочка, и подружка их неизменная, дочь ланон-ши (с виду натуральная принцесса с картинки), языком Октябрьской революции частенько пользовались.

Эх, иной раз нужно рискнуть и напрямую спросить. Тем более, раз человек больной, всегда можно на последствия злодейского копыта сослаться. Контузия, не в себе был, случается такое.

Ёха решительно подковылял к Мышке:

— Привет. Погода сейчас для спорта самая подходящая.

— Привет, Ёха, — девушка приветливо улыбнулась. — Как колено?

— Заживает. Знаешь, меня вот один вопрос мучает. Вы все-таки сюда попозже провалились. Скажи, в каком году всемирный коммунизм установился?

Мышка моргнула:

— А он разве установился?

Девушка тут же поняла, что ляпнула лишнее, испугалась, но Лёшка и сам оторопел:

— Нет коммунизма⁈

Мышка собралась и храбро заявила:

— Не пойму о чем ты.

— Все ты понимаешь, — зарычал Лёшка. — Чего ты мне в глаза врешь? Какое будущее без коммунизма⁈ Ты империалистка, что ли?

— Да иди ты со своим коммунизмом, — девчонка явно перепугалась. — Не знаю я ничего.

— Не знаешь? — Лёшка швырнул трость и зашагал к мосту. — Не знает она! А чего врать⁉ Чего темнить⁈ Развели тайны мадридского двора.

Во дворе Горец с изумлением глянул на кривобоко ковыляющего парня, но ничего не сказал. Лёшка ворвался в донжон, чуть не столкнулся с нагруженной бельем Гаей, полез по лестнице вверх. Нога болела зверски, но что такое колено по сравнению с обидой? Разве по такому серьезному поводу шутить и издеваться можно⁈ Да как у нее язык повернулся?

Леди вроде у себя была — из комнаты доносились голоса. Лёшка с разгону врезался в дверь. Леди и госпожа Флоранс сидели в крошечном кабинетике за заваленным бумагами столом.

Лёшка машинально ухватился за спинку кресла:

— Тут врут, что у нас победы коммунизма не было. Кто приказал скрывать⁈

Госпожа Флоранс смотрела с изумлением. Изумрудные глаза Леди сузились:

— Сдурел?

— Я право имею знать! — заорал Лёшка. — На один вопрос ответьте. Мне остальное пофигу.

— Боец, выйдете и войдите, как положено! — рявкнула Леди.

Лёшка машинально повернулся через левое плечо, хлопнул дверью. Снизу с лестницы смотрела потрясенная Гая. Видать, орали громко. Да наплевать. Леди обязана сказать. Раз знак с красным знаменем в бою носила — остатки совести должны иметься. Скажет. Раз на русский перешли, обязательно скажет.

Лёшка кратко стукнул в дверь и вошел:

— Трофимов Алексей. Разрешите обратиться с личным вопросом.

— Сейчас обратитесь. Какого года рождения, Трофимов?

— 1924-го года.

— Когда оттуда ушел? Сколько здесь?

— Сентябрь 1936-го. Здесь почти четыре года. Ну, если здешний календарь учесть…

— Понятно, — Леди стояла, сложив руки на груди. — Ты в свои шестнадцать способен без истерики разговаривать?

— Виноват, — сквозь зубы процедил Лёшка. — Погорячился.

— Кэт, пусть юноша сядет, — тоже по-русски, хотя и с акцентом, сказала госпожа Флоранс. — У него нога нездорова.

— Потерпит, — Леди смотрела сурово. — Ты с кем о коммунизме болтал?