Запах страха

– Не следует быть жадным, – вздохнул нав. – Исполнитель полностью раскаялся и оказал содействие следствию. Полагаю, о нем можно забыть.

Кодекс, регулирующий жизнь Тайного Города, освобождал наемников, в том числе и убийц, от ответственности. Они считались орудиями, инструментами, а вина всегда ложилась на заказчика преступления. Корнилов понял, что отступать от традиций Сантьяга не намерен.

– Хорошо. Допустим, вы правы, и за всеми преступлениями стоит Крохин. Но насколько я понял, у вас есть только предположения. Вы не знаете, как он сумел совершить нападения.

– Слабый и безвольный чел, – задумчиво протянул Сантьяга, мягко оборвав фразу полицейского. – Сослуживцы говорят, что он трус… Кстати, господа, занятный факт: наш друг Крохин ухитрился подменить свои генетические образцы, что хранились в «Тиградком».

– То есть мы не можем его найти? – понял Кортес.

– Совершенно верно.

– Действительно, занятный факт.

– Но гораздо интереснее все-таки то, что он слаб и труслив, – продолжил комиссар. – Чтобы решиться на столь серьезные преступления, нужна воля. Нужна сила, которой у него нет. Или есть? Как он убил масанов?

Вопрос повис в воздухе.

– Вы сами не верите, что Крохин преступник, – хмуро проворчал Корнилов. – Но назначаете его подозреваемым.

– В Тайном Городе может случиться разное, – улыбнулся нав. – Чудеса, знаете ли, наш профиль.

– Я пытался отыскать подходящее заклинание, но ничего не нашел, – сообщил наемник.

– Вы говорили, что Крохин не маг, – напомнил полицейский.

– Так оно и есть, – подтвердил Кортес.

– Значит, заклинания ни при чем. – Корнилов ориентировался в Тайном Городе не так хорошо, как наемник, но если чего узнавал – не забывал. – Возможно, у него есть какой-то хитрый артефакт. Вот что нужно искать.

Ответить Кортес не успел.

– Хорошая мысль – артефакт, – громко произнес Сантьяга.

– Артефакт тоже активизирует некое заклинание, – качнул головой наемник. – Соответственно, оставил бы следы.

– Я имею в виду другое, – прищурился комиссар. – Почему Крохин заинтересовался наследством Степана Разина? Мы с вами этот вопрос еще не рассматривали, а ведь именно с клада все началось.

– Все началось в Битцевском парке, – тут же бросил Корнилов.

– После чего затихло на два года, – не согласился Сантьяга. – Нынешний кризис имеет отношение к старому убийству, но не оно стало его причиной. – По губам комиссара скользнула усмешка: – Полагаю, настоящая причина лежала в сундуке. И вы, Андрей Кириллович, правы – это артефакт.

– И вы уже знаете какой, – понял Кортес.

– Степан Разин, чтобы о нем ни говорили, чернокнижником не являлся, – медленно произнес нав. – Но мы точно знаем, что в его окружении была, как минимум, одна человская колдунья. Согласно легенде, она сделала для атамана уникальный кинжал, который наполняет владельца уверенностью в себе и полностью подавляет страх.

– Степану требовался стимулятор?

– Нет, Разин был смелым челом, – ответил Сантьяга. – Я помню, как храбро он держался во время казни.

– Тогда зачем ему кинжал?

– Потому что он избавлял от страха, а не от трусости, – объяснил нав. И заметив, что собеседники не до конца поняли его мысль, развил тему: – Страх сопровождает нас на протяжении всей жизни, он всегда рядом, подспудно присутствует в душе любого смельчака. Страх, порожденный инстинктом самосохранения, страх, порожденный любовью, боязнью потерять то, чем дорожишь. Страх заставляет быть осторожными, и он же порождает ошибки. В первую очередь – из опасения не ошибиться. Понимаете, что я имею в виду?

– Эмоции, – прошептал Кортес. – То, что делает нас людьми.

– А нас – навами, – улыбнулся комиссар. – Кинжал отключал эмоции, помогая атаману даже в критические моменты принимать взвешенные, хладнокровные решения. Можно сказать, глушил инстинкты, глушил страх, порожденный основами основ. – Сантьяга помолчал. – Скажу откровенно: подобные артефакты – огромная редкость, а точнее – кинжал Разина был единственным подобным артефактом. Если он работает, конечно.

– Тогда почему вы его не забрали? – поинтересовался Корнилов. – В научных целях, так сказать.

– Потому что не знали, где Разин спрятал клад.

– А приставники? – тут же спросил Кортес.

– Они не имеют права отвечать на такие вопросы.

Мужчины помолчали, обдумывая услышанное. Полицейский несколько раз щелкнул зажигалкой, словно надеясь разжалобить нава, после чего произнес:

– Получается, мы нашли мотив: патологический трус Крохин решил получить заглушающий страх кинжал. Видимо, парню надоело шарахаться от каждой тени.

– Патологический трус… – Сантьяга внимательно посмотрел на Корнилова: – Почему вы его так назвали, Андрей Кириллович?

– Вы же сами сказали: слабый, безвольный, трусливый, хлипкий мальчик. Наверняка он с детства получал тычки от одноклассников, – жестко ответил полицейский. – С возрастом не изменился. Почему? Ответ, на мой взгляд, ясен.

– Патологический трус, – повторил нав. – Любопытно.

И задумался.

– Судя по всему, Крохин хотел изменить свою жизнь, – сказал Кортес. – Вылечиться, так сказать. Завладев кинжалом, он бы стал, как минимум, нормальным.