Запах золота: Сборник

— Возможно,— сказал ему фон Гольц, накладывая себе большую порцию сыра,— что те люди и не скрывались в лесу. Они могут прятаться здесь, в доме. Возьмите людей и самым тщательным образом обыщите замок.

Старший подумал о прерванной трапезе.

— Хорошо, господин граф,— поклонился он.— Но позвольте заметить, что в подвалах нет освещения и они захламлены старой мебелью. Искать при свете электрических фонарей будет невероятно трудно. Я посоветовал бы перенести поиски на утро. Мы сможем открыть ставни и работать при дневном свете.

Фон Гольц повернулся к Сьюку, тот пожал плечами.

— Ладно. Только поставьте на каждом этаже по одному вооруженному человеку. Пусть они караулят всю ночь. Когда рассветет, надо продолжить поиски.

Старший опять поклонился и поплелся отдавать приказ выставить по часовому на каждой площадке.

* * *

Гирланд решил, что безопасней подняться на пятый этаж. Он пересчитал этажи — всего их было восемь,— едва приехав в замок. Выбирая пятый, он на всякий случай оставлял в резерве еще три.

Держа Джулиан за руку и освещая фонариком ступеньки, он провел ее по коридору до лестничной площадки. Толстый ковер заглушал шаги. Было слышно только прерывистое дыхание Джулиан да звяканье посуды внизу.

Они тихонько поднялись на этаж, на мгновение остановились и посмотрели наверх; там все было тоже погружено в темноту. Свет из вестибюля сюда не доходил.

Гирланд прислушался: ни звука. Не зажигая фонарика, он шагнул в коридор. Здесь пахло гнилью и сыростью.

Не выпуская руку Джулиан, он осторожно проследовал мимо четырех дверей и тихонько толкнул пятую.

Подождал, потом зажег фонарик. Перед ними была большая комната с закрытыми ставнями. В углу стояла широкая кровать.

Они вошли туда и закрыли за собою дверь.

— Это подойдет,— сказал он.

— Как мне хочется выбраться из этого проклятого дома,— тоскливо вздохнула Джулиан.

— Завтра. Вы голодны?

— Нет.

— А я — да. Впрочем, ладно, давайте спать.

— Я не смогу уснуть... я очень боюсь...

Гирланд улегся на кровать и заставил ее лечь рядом.

— Жаль, что вы не боялись сниматься в порнографических фильмах,— заметил он, беря ее за руку.— Неужели вы не понимали, что, пытаясь шантажировать своего отца, сами подвергаетесь ужасному риску?

— Если бы все можно было повторить, я бы повторила,— заявила Джулиан, не очень, правда, убежденно.— И вообще, оставьте меня в покое, не читайте мне мораль.

— Извините, я позабыл, что вы женщина зрелая, правда, не очень уравновешенная.

— Хватит!.. Вы отвратительный человек! Но послушайте... если я пойду к графу, отдам ему эти фильмы и пообещаю не сниматься в других... он же выпустит нас... что, если сделать именно так?

— Блестяще! Идея! — рассмеялся Гирланд.— Но подумайте сами, отпустит ли он вас? Фильмов вы ему отдать не сможете, потому что их у вас нет,— это раз. Он послал за ними человека, и только завтра они будут у него — это два. Ему невыгодно отпускать живых свидетелей убийства Раснольда — это три. Он наверняка не поверит вам на слово. Можно насчитать еще десять, двадцать, четыреста доводов за то, что он не отпустит вас.

— Но... вы же поверили мне...

— Я... вынужден был поверить, а у него таких оснований нет.

— Что же делать?

— Спать!

Гирланд повернулся на бок и закрыл глаза. Через несколько минут он уснул, а Джулиан продолжала глядеть в невидимый потолок, вспоминая прошлое.

Она всегда ненавидела родителей, но сейчас горько сожалела о своих поступках. Конечно, Гирланд совершенно прав: организация «Освобождение» — чистейший блеф. Она вступила в нее, только понимая, как это разозлит ее отца.

Она вспомнила о Раснольде и с удивлением отметила, что ей совершенно безразлично, жив он или нет. Он был ее злым демоном. Если бы не он, она ни за что не стала бы сниматься в этих фильмах. Джулиан почувствовала, что краснеет от стыда.

Как она могла вести себя так?! Видно, тут сыграла роль чрезмерно большая доза наркотика. Если бы Раснольд не заставлял ее принимать их, она не стала бы участвовать в столь постыдных эпизодах! Сейчас она была в этом абсолютно уверена.

Если бы только ей удалось выбраться из этой ужасной передряги, а там — пообещала она самой себе — она окончательно изменит свой образ жизни.

К черту отца, пускай становится президентом! Пусть американцы получают то, что они заслужили!

Конечно, она вынуждена будет покинуть Париж, в противном случае лига не оставит ее в покое. Придется уехать в Лондон, там ее двоюродный брат служит в посольстве США, он поможет устроиться на работу.

Она вслушивалась в ровное дыхание Гирланда и завидовала ему. Вспоминая о проведенной с ним ночи, она поняла, что с радостью жила бы с таким человеком... но это было исключено. Он ни за что не согласится существовать рядом с нею.

Внезапно она напряглась, сдерживая сердцебиение. Что за голоса? Она села на кровати. Рука Гирланда лежала на ее запястье, и он сразу же проснулся.

— В чем дело?

— Мне послышались голоса.

— Не шевелитесь.

Она, даже не видя его в темноте, почувствовала, что пружины кровати расслабились: значит, он поднялся.

— Не оставляйте меня,— прошептала она.

— Молчать!

Он говорил тихо, но достаточно властно.