Запахи приносятся неожиданно

– Ты что, здесь самый разумный? – крикнул он, топча ногами скрипучую половицу. – Подъелдыкивать научился. Бурих весь заврался, Катюха ему подпевает, а ты за чистую монету принимаешь. Я тебе не пень еловый. Проживу без подсказок.

Но Ванька, как ни странно, и это обескуражило Андрюху, не обратил внимания на окрик, спокойно повернул лицо к Петьке:

– Не обижайся на него, мы все на взводе. Когда не понимаешь, что происходит, тогда выть хочется. С одной стороны, готов поверить в любую небылицу, а с другой, не веришь ни во что. Но Катюхе я верю, она не умеет врать по-крупному, лицо всегда выдает ее, на этот раз она не соврала. И тебе верю. Интуиция меня еще не подводила. Поэтому хочется прояснить для себя, с какой стати нас занесло в этот город, как будто чья-то злая шутка. Что бы ты сказал на это?

Прикрыв глаза, Петька погрузился в раздумье. Мышцы на бледном худом бородатом лице расслабились, как у спящего человека. Но через мгновение снова ожили и веки приподнялись. Он качнулся, собрал на переносице морщинки, и скулы дрогнули:

– До сих пор я не получил ответа на тот же вопрос о себе. Сначала думал, что слепой случай, но потом убедился, что там, где маги, слепых случаев не бывает.

– Значит, все-таки Философ? – надавил Ванька.

– Иногда я сам думаю так, но чаще прихожу к мысли, что все слишком запутано, – выдохнул Бурих. – Это правда, что здесь все поклоняются Философу. Но я не собирался и не собираюсь этого делать. И тем не менее я тут, наперекор всему. Это загадка, которую я не могу разгадать.

Показалось, что в спальне за дверным проемом на шкурах зашевелилась девушка, Малкин приглушил голос:

– Страшно то, что происходило этой ночью? Я представляю, каким шоком это было для Катюхи. Мы бы, пожалуй, тоже ошалели от подобного. Это даже не борьба за жизнь, это самоуничтожение.

– Довольно страшно, – кивнул Петька. – Ветеринарная служба города хлеб даром не жует.

– Философа устраивают такие бойни? – у Ваньки остановился взгляд.

– Иногда мне кажется, что он сам устраивает их. Ведь при любом исходе, обе стороны приветствуют его, – Бурих досадливо надавил ладонью на крышку стола.

– Безумие какое-то, – пробормотал Малкин.

Лежа на боку, подложив руки под щеку, девушка ровно посапывала, как в глубоком сне. Но сон был чутким. Она вдруг проснулась, услыхала последние фразы, подала из спальни сонный голос:

– Ты не пробовал примирить людей-собак и людей-волков?

Не поворачивая головы, Петька грустно вздохнул:

– Это неосуществимо. Антиподы несовместимы. Разговаривать могли бы люди-собаки и горожане, но не горожане с собаками и не люди-собаки с волками. Философ, как видно, предусмотрел все. И потом, передо мной стояла другая задача. Когда я появился среди людей-собак, они были разрозненны, не могли хорошо защитить себя, не могли устраивать победные набеги. Пришлось с головой окунуться в это. Иначе едва ли я был бы еще жив, и вряд ли произошла бы наша встреча теперь. Вы бы никогда не узнали обо мне, а я, естественно, – о вас. И даже представить затрудняюсь, что могло бы с вами сейчас происходить в этом городе. Но и теперь трудно предугадать, чем все закончится. Знаю лишь, что, когда окунетесь глубже в события, на многое будете смотреть другими глазами.

Девушка смежила веки, через минуту опять послышалось ровное дыхание. Малкин задумался, опустил голову и больше вопросов не задавал. Петька некоторое время подождал, все молчали, тогда он тряхнул шевелюрой, поднялся со скамьи:

– Советую сегодня носы из-под крыши попусту не высовывать. Нехорошее предчувствие у меня, – и был таков, только визг дверных петель разнесся ему вслед.

В приоткрытой двери вновь замаячили собачьи морды. Время потянулось медленно и противно. Все раздражало.