Запас прочности

Подходило время и Димке в армию идти, но директор завода правдами и неправдами всякий раз добивался для него отсрочки призыва: не может, мол, завод без молодого Полякова работать – встанет! До поры до времени директору удавалось Диму отстоять, а потом – все! Надо служить и баста! И директора завода военком прижал, и дома Фёдор Николаевич сказал:

– Доколь же ты от армии бегать будешь? Все одно – служить надо! Отдай долг Родине и живи спокойно. Вон Сашка, сосед наш, дурак дураком, а в армии уже отслужил, давно пришел, на заводе работает. И ничего, живой и здоровый. И ты – быстрей уйдешь, быстрей вернешься. А мы с матерью, пока здоровы, и за Лизой присмотрим, поможем, если что. А там дальше бог его знает, что будет. Я и загадывать боюсь. Так что, сынок, раз надо, так надо!

А не вовремя это случилось. Ой, не во время! Лиза вторым ребенком беременна была. Вот-вот уж и родить пора, а Димку в солдаты забрили. Так и уехал Дмитрий в воинскую часть, не увидев сына. Юрка – так назвали новорожденного – на свет появился через две недели после его призыва. Зато Поляков не куда-нибудь, а в саму Москву служить поехал. Так в народе и говорили: «Такого орла, как наш Дмитрий Сергеевич, куда ни попадя служить не отправят! Такие люди и Москве нужны!»

А там, кто его знает, случайно или не случайно так вышло, но с тех пор, почитай, у всех знакомых в моду вошло у Лизы интересоваться, как там Москва да часто ли Дмитрий Сергеевич с Иосифом Виссарионычем встречается.

У Лизы хлопот полон рот: двое детей. Но если Леночка крепенькая, здоровая была, то Юрочка болел беспрестанно. Видно, сказались нервы и переживания Лизы во время беременности. Димка в то время с работой совсем замотался: тысячи вопросов свалились на его голову. И это в двадцать один год! Тут еще и армия: призовут – не призовут. А Лиза-то все нутром чует, все на себя принимает. Известное дело – в этой жизни даром ничего не проходит, вот и отразилось все на здоровье младенца.

Несмотря на это, Лиза вскорости после рождения сына вынуждена была возвратиться в машбюро свое на работу. Благо, что она дома, рядом с мамой, жила. Екатерина Ермолаевна, хоть и безграмотная, но в бытовых вопросах, в бабьих делах любому профессору сто очков форы даст. Одно плохо: днем Юрочка вел себя неплохо, а вот ночью… иногда ночь напролет не спал, капризничал.

Вот так однажды, когда Лиза, измученная и полусонная, качала детскую кроватку, в окно тихонько постучали. Лиза удивилась: «Кто бы это мог быть?» Подошла к окну, отодвинула занавеску. Саша Беленко! Вздрогнула Лиза всем телом, испугалась. Отца его, Петра Беленко, орденоносца и депутата Верховного Совета, несколько дней назад арестовали. Увезли куда-то вместе с женой. Но этому никто не удивился. В последнее время и не такие люди пропадали. Многие личности: орденоносцы, начальники разные, герои Гражданской войны, те, которые били себя в грудь, клялись в верности партии и боролись с проклятым империализмом – на деле оказались предателями и шпионами этого самого империализма. Уж если такие люди, как товарищ Рыков, или, скажем, маршал Тухачевский, враги народа, так чего удивляться, что и Пётр Беленко с ними заодно. Поэтому молчал народ. Вообще говорить вслух о политике стало опасно. Но дома Фёдор Николаевич сказал:

– Петя Беленко – враг народа? Да это тот, кто посадил его, враг! Я Петьку сызмальства знаю. Нормальный мужик и настоящий большевик. Таких людей беречь надо, а не по тюрьмам гноить. На них вся советская власть держится!

Мотька не удержался. Вскочил, закричал:

– Так надо в НКВД пойти и рассказать, что он за человек, дядя Петя! Эх, Димки нету! Ладно, я ему отпишу. Он там ближе к товарищу Сталину, поможет. – Скривился: – Тоже мне, врага нашли – дядю Петю Беленко! Это надо еще посмотреть, кто здесь враг!

Фёдор Николаевич с сожалением глянул на сына. Хотел что-то сказать, но Екатерина Ермолаевна опередила. Шлепнула слегка по затылку.

– Цыц! Защитник выискался. Тебя только в НКВД не хватало. Туда войдешь, обратно не выйдешь! – С возмущением добавила: – Димке напишет он! Я те напишу! Чтоб и того забрали! И отца тваво в придачу! – И совсем грозно: – О чем мы здесь, дома, говорим, здесь и умереть должно! – Наклонилась к Мотьке, заглянула ему в глаза: – Понял? Не то все в кутузке сидеть будем. Што тебе непонятно – отец после объяснит.

Мотька недовольно повел плечами.

– Да понял я, понял. А че они?

Екатерина Ермолаевна снова взялась за него.

– Че ниче… Ты понял или не понял? – Потрепала по нечесаным лохмам. – Видно, мне самой надо кой-чего кое-кому разъяснить.

Мотька выскочил из-за стола, метнулся к двери, там обернулся, с обидой снова прокричал:

– Да понял я, понял. Самый дурной, что ли?

И выскочил на улицу.

Лиза кивнула Сашке через окно, бесшумными шажками двинулась на выход. Беленко был уж у дверей. Лиза в дом его не впустила. Шепнула:

– В дом не надо. Много народу, разбудим. – Взяла за руку. – Пошли.

Повела его в глубину двора. Пояснила: