Запасной

  Долгий путь. По лабиринту красной дорожки. Мои щеки были такого же красного цвета, как эта дорожка. Улыбка у меня была ледяная, реакция борьбы или бегства, как есть. Я мысленно ругал себя за это. На этих играх собрались мужчины и женщины, потерявшие конечности, толкавшие свои тела к границам возможного и за их пределы, а я пришел в ужас из-за маленькой речи.

  Но это была не моя вина. Тревога уже контролировала мое тело и мою жизнь. А эта речь, которая, как я верил, значила так много для столь многих людей, не могла не ухудшить мое состояние.

  Кроме того, когда я шел к сцене, продюсер сказал мне, что время поджимает. О, прекрасно, будет на что отвлечься мыслями. Спасибо.

  Подойдя к трибуне, место для которой я лично тщательно выбирал, я начал ругать себя за то, что с трибуны было прекрасно видно всех участников соревнований. Все эти доверчивые, искренние и надеющиеся лица людей, рассчитывающих на меня. Я заставил себя отвести глаза, смотреть в никуда. Торопясь и тщательно следя за временем, я говорил невнятно: «Для некоторых участников эти игры станут ступенькой к спорту высших достижений. А для других игры будут знаменовать окончание главы восстановления и начало нового этапа».

  Я пошел и нашел свое место, сел рядом с папой, который положил руку мне на плечо: «Прекрасная речь, мальчик мой». Папа был слишком добр. Он знал, что я торопился. На этот раз я был счастлив не слышать от него правду.

  Судя по цифрам, Игры Непобежденных' имели успех. Два миллиона зрителей посмотрели их по телевизору, тысячи заполняли арены каждого мероприятия. Для меня одним из главных мероприятий был финал регби на инвалидных колясках, Британия против США, тысячи болельщиков подбадривали британцев для победы в «Медном ящике».

  Куда бы я ни шел на той неделе, люди подходили ко мне, пожимали руку и рассказывали мне свою историю. Дети, родители, бабушки и дедушки, всегда со слезами на глазах, говорили мне, что эти игры вернули им нечто, что, они боялись, было утрачно навсегда: истинный дух сына, дочери. брата, сестры, мамы, папы. Одна женщина похлопала меня по плечу и сказала, что я вернул улыбку на лицо ее мужа.

  - О, эта улыбка, - сказала она. - Я не видела ее с тех времен, когда он получил ранение.

  Я знал, что игры Игры Непобежденных принесут в мир добро, я всегда это знал, но эта волна восторга, благодарности и счастья застала меня врасплох.

  Потом начали приходить электронные письма. Тысячи, одно трогательней другого.

  »У меня пять лет сломан хребет, но, глядя на этих храбрых мужчин и женщин, сегодня я встал с дивана и готов начать сначала».

   «Я страдаю от депрессии после возвращения из Афганистана, но эта демонстрация человеческой храбрости и стойкости заставила меня понять...».

  На церемонии закрытия, через несколько мгновений после того, как я представил Дэвида Грола и «Foo Fighters», подошли мужчина и женщина с маленькой дочкой. У дочки было розовое худи и оранжевые защитные наушники. Она посмотрела на меня и сказала: «Спасибо вам за то, что вы сделали моего папу...снова папой».

  Он выиграл золотую медаль.

  Только одна проблема, сказала она. Она не сможет увидеть «Foo Fighters».

  О, это надо исправить!

  Я посадил ее на плечи, и мы вчетвером смотрели, танцевали, пели и радовались тому, что живы.

  Это был мой тридцатый день рождения.

  77.

  Вскоре после окончания игр я сообщил Дворцу, что ухожу из армии. Мы с Эльфом составили обращение, было сложно найти правильные слова и объяснить это обшественности, возможно, потому, что мне было трудно объяснить это даже самому себе. Сейчас я понимаю, что это решение было трудно объяснить, потому что это было и не решение вовсе. Просто время пришло.

  Но время для чего именно, кроме ухода из армии? Отныне я буду кем-то, кем никогда не был: принцем на полный рабочий день.

  Как я с этим справлюсь?

  И этого ли я хотел?

  В момент экзистенциального кризиса это была трудная задача. Кто ты, если больше не можешь быть тем, кем был всегда, тем, на кого учился? А потом в один прекрасный день, кажется, в виде озарения я получил ответ.

  Был морозный вторник, я стоял посреди улицы возле лондонского Тауэра, и вдруг появился он - по улице бежал юный Бен, солдат, с которым я летел из Афганистана в 2008-м, солдат, которого я навещал и подбадривал, когда он карабкался по стене со своим новым протезом, это было его личное чудо. Через шесть лет, как обещал, он бежал марафон. Не Лондонский марафон, что само по себе уже было бы чудом. Он бежал свой личный марафон, по маршруту, который сам разработал, по контуру маков вокруг Лондона.

  Ошеломляющая цифра - триндцать одна миля, он пробежал полный круг, чтобы собрать деньги, повысить информированность и частоту ударов сердца.

  - Я в шоке, - сказал Бен, увидев меня там.

  - Ты в шоке? - спросил я. - Да мы оба в шоке.

  Когда я увидел Бена, который по-прежнему был солдатом, хотя уже им не был, я получил ответ на головоломку, над которой так долго бился.

  Вопрос: Как перестать быть солдатом, если только солдатом ты был и всегда хотел быть?

  Ответ: Никак.