Запасной

  Когда заканчивалось действие психоделика, у меня оставались воспоминания о том мире: «Это - не всё, что существует». Все великие визионеры и философы говорят, что наша повседневная жизнь - иллюзия. Я всегда чувствовал, что это - правда. Но как успокаивал меня мой личный опыт после приема щепотки грибов или айяуаски.

  Но самым эффективным лекарством оказалась работа. Я помогал другим, делал добро для мира, смотрел вовне, а не внутрь. Это был путь. Африка и Игры Непобежденных долгое время оставались самыми дорогими мне проектами. Но теперь мне хотелось погрузиться глубже. Уже больше года я разговаривал с пилотами вертолетов, хирургами-ветеринарами, рейнджерами, и все они говорили мне, что идет война, война за спасение планеты. Война, говорите?

  Запишите меня.

  Одна маленькая проблемка: Уилл. Он говорил, что Африка - это его проект. И он имел право так говорить, или чувствовал, что имеет право, потому что он был Наследником. В его власти было наложить вето на мой проект, и он был намерен воспользоваться и даже похвастать этим правом вето.

  У нас возникали из-за этого настоящие скандалы, я рассказал об этом Тидж и Майку. Однажды мы чуть не подрались перед своими друзьями детства, сыновьями Эмили и Хью. Один из сыновей спросил:

  - Почему вы не можете оба работать в Африке?

  У Уилла случился приступ ярости, он набросился на этого сына Эмили и Хью за то, что тот осмелился высказать такое предложение:

  - Потому что носороги и слоны - это мое!

  Это было столь очевидно. Его волновал не столько поиск цели или страсти, сколько победа в соревновании со мной длиною в жизнь.

  После нескольких горячих споров выяснилось, что Уилл обиделся, когда я поехал на Северный полюс. Почувствовал себя ущемленным, потому что его не пригласили. В то же время он заявил, что галантно отошел в сторону и позволил мне поехать, и вообще позволил мне вести всю эту работу с ранеными солдатами:

  - Я разрешил тебе ветеранов, почему ты не разрешаешь мне африканских слонов и носорогов?

  Я пожаловался Тидж и Майку, что наконец-то нашел свой путь, нашел то, что может заполнить пустоту в моем сердце, появившуюся после ухода из армии, пустоту, которую на самом деле сложно чем-нибудь заполнить, а Уилл стоит у меня на пути.

  Они были ошеломлены:

  - Продолжай драться, - сказали они. - В Африке хватит места вам обоим. Там нужны вы оба.

  Так что после такого ободрения я отправился на четыре месяца в ознакомительную поездку, чтобы узнать правду о войне за слоновую кость. Ботсвана. Намибия. Танзания. Южная Африка. Я поехал в Национальный парк Крюгера, большой участок бросовой земли размером с Израиль. В войнах браконьеров парк Крюгера находился на передовой. Популяция черных и белых носорогов уменьшалась из-за армий браконьеров, которых финансировали китайские и вьетнамские криминальные синдикаты. Рог носорога стоил огромных денег, так что на место одного арестованного браконьера тут же были готовы заступить пятеро новых.

  Черные носороги были более редкими, поэтому - более ценными. Кроме того, они были опаснее. Как бродяги, они жили в густом буше, и если их преследовать, это могло оказаться фатальным. Они ведь не знали, что вы там для того, чтобы им помочь. Я несколько раз получал такое задание, и мне повезло, что меня не проткнули рогом. (Совет: Всегда узнавайте, где находится ближайшая ветка, потому что вам может понадобиться на нее запрыгнуть). Некоторым из моих друзей не так повезло.

  Белые носороги были более кроткими, и их пока что было больше, но, наверное, это ненадолго, учитывая их кротость. Они были травоядными и жили на открытых пастбищах. Легко заметить, легко подстрелить.

  Я ходил с бесчисленными патрулями против браконьеров. Несколько дней в Парке Крюгера, и мы всегда опаздывали. Я видел, должно быть, штук сорок туш носорогов, изрешеченных пулями.

  Я узнал, что в других регионах Южной Африки браконьеры не всегда стреляли в носорогов. Пули были дорогие, а выстрелы выдавали их местоположение. Так что они стреляли в носорога снотворным, а потом отпиливали рог, пока он спал. Носорог просыпался без морды и шел в буш умирать.

  Я ассистировал при долгой операции самки носорога, которую звали Хоуп - Надежда, ей восстановили лицо, вернули обнаженные мембраны туда, где прежде был ее рог. Мы с командой хирургов получили психологическую травму. Спрашивали себя, правильное ли это решение для бедной девочки. Ей было так больно. Но мы не могли просто так ее отпустить.

  84.

  Однажды утром наш вертолет кружился над парком Крюгера в поисках красноречивых свидетельств. И вдруг я увидел самое красноречивое свидетельство.

  Я сказал: «Вот там».

  Стервятники.

  Мы начали быстро снижаться.

  Стаи стервятников взмыли в воздух, когда наш вертолет коснулся земли.

  Мы выскочили и увидели беспорядочные следы в пыли, гильзы блестели на солнце. Всюду кровь. Мы пошли по следам в буш и увидели огромную самку белого носорога, вместо рога - зияющая дыра. Вся спина в ранах. Я насчитал пятнадцать отверстий.

  Ее шестимесячный детеныш лежал рядом, мертвый.