Запасной

Была известная история о том, как мамочка пыталась обнять бабулю. На самом деле это был скорее выпад, чем объятие, если верить очевидцам; бабуля уклонилась, чтобы избежать контакта, и всё закончилось очень неловко, с отведением глаз и бормотанием извинений. Каждый раз, когда я пытался представить себе эту сцену, она напоминала мне о сорванной карманной краже или отбивании мяча в регби. Я задавался вопросом, наблюдая, как бабуля зажигает под Брайана Мэя, пробовал ли па когда-нибудь? Вряд ли. Когда ему было 5 или 6 лет, бабуля оставила его, отправилась в королевское турне, длившееся несколько месяцев, а когда вернулась, крепко пожала ему руку. Что, возможно, было больше, чем он когда-либо получал от дедушки. Действительно, дедушка был так отчуждён, так занят путешествиями и работой, что первые несколько лет своей жизни почти не видел па.

По мере того как концерт продолжался и продолжался, я начал чувствовать усталость. У меня болела голова от громкой музыки и стресса последних нескольких недель. Бабуля, однако, не проявляла никаких признаков увядания. Всё так же держалась молодцом. Всё так же выстукивала и раскачивалась.

Внезапно я присмотрелся повнимательнее. Я заметил что-то у неё в ушах. Что-то… золотое?

Золотое, как золотая карета.

Золотое, как золотые ангелы

Я наклонился вперёд. Может быть, это не совсем золото.

Нет, скорее жёлтое.

Да. Жёлтые беруши.

Я посмотрел на свои колени и улыбнулся. Когда я снова поднял голову, то с упоением наблюдал, как бабуля отбивает такт музыке, которую она не могла слышать, или музыке, от которой она нашла мудрым и лучшим... дистанцироваться. Чтобы ей править.

Больше, чем когда-либо прежде, мне захотелось обнять свою бабулю.

38

ТЕМ ЛЕТОМ Я ВСТРЕЧАЛСЯ С ПА, возможно, в Балморале, хотя, возможно, это был Кларенс-хаус, где он теперь жил более-менее постоянно. Он переехал вскоре после смерти Ган-Ган, и где бы он ни жил, я жил с ним.

Приближался мой последний год в Итоне, и па захотел поговорить о том, как я представляю себе дальнейшую жизнь. Большинство приятелей собиралось поступать в университет. Вилли уже учился в Сент-Эндрюсском университете, и учился хорошо. Хеннерс только что сдал выпускные экзамены в школе Харроу и планировал отправиться в Ньюкасл.

А ты, дорогой мальчик? Ты хоть раз задумывался о... будущем?

Ну, да. Да, я думал. В течение нескольких лет я со всей серьёзностью говорил о работе на горнолыжном курорте в Лех-ам-Арлберге, куда обычно возила нас мамочка. Столько чудесных воспоминаний! В частности, я хотел работать в домике, где продавали фондю, в центре города; там любила бывать мамочка. Это фондю может изменить жизнь (я действительно настолько выжил из ума). Но теперь я сказал па, что отказался от фантазии о фондю, и он вздохнул с облегчением.

Вместо этого я увлёкся мыслью стать лыжным инструктором…

Па снова напрягся. Об этом не может быть и речи.

Ладно.

Долгая пауза.

Как насчёт... проводника по сафари?

Нет, дорогой мальчик.

Это будет нелегко

Часть меня действительно хотела сделать что-то совершенно нестандартное, чтобы вся семья, вся страна сказала: Что за...? Часть меня хотела уйти, исчезнуть — как сделала мамочка. И другие принцы. Разве давным-давно в Индии не было парня, который просто вышел из дворца и сел под прекрасным баньяном? Мы читали о нем в школе. Или должны были читать.

Но другую часть меня обуревали крайние амбиции. Люди предполагали, что у Запасного не будет или не должно быть никаких амбиций. Люди предполагали, что у членов королевской семьи, как правило, нет карьерных желаний или тревог. Ты королевской крови, всё сделано за тебя, зачем беспокоиться? Но на самом деле я довольно сильно беспокоился о том, чтобы найти свой собственный путь, своё предназначение в этом мире. Я не хотел быть одним из тех прихлебывающих коктейли ленивцев, от которых все только закатывают глаза и которых все избегают на семейных сборищах. В моей семье было много таких, уходящих корнями вглубь веков.

Па, на самом деле, мог бы стать одним из них. Он сказал мне, что его всегда отговаривали от серьёзной работы. Ему сказали, что наследник не должен “делать слишком много”, не должен слишком стараться, опасаясь затмить монарха. Но он взбунтовался, прислушался к своему внутреннему голосу, нашёл работу, которая ему нравилась.

Он хотел для меня того же.