Запечатление (СИ)

Альфа поднял глаза, медленно, чувствуя, как внутри пульсирует клубок страха, побуждая, не медля, подчиниться, преклонить колени и пасть ниц. Похоже, не помогал даже подавитель. Но это не могло быть реальностью. Не судя по данным дела. Не здесь. Не в Осозе. Не с ним. Но, таки осмелившись взглянуть на лицо омеги, Коул Макмайер, задохнувшись собственным восхищением, не мог не поверить своим, распустившим крылья, инстинктам альфы, сущность которого только что потерпела полное и безоговорочное поражение. Перед ним, удерживая на губах легкую, вежливую улыбку, стоял высокородный.

- Что-то не так, инспектор? – вежливо осведомился омега, и Макмайер в ответ лишь судорожно мотнул головой, мол, да нет, все в порядке, но на самом деле альфу сейчас раздирали инстинкты.

Самосохранение твердило, что нужно бежать – от той правды, к которой он так стремился, и которая оказалась настолько ошеломляющей, что моментально, словно тараном, вышвырнула его из привычной колеи, и от этого омеги, запах которого пьянил его даже под дозой подавителя, и биополе которого было настолько мощным, что его собственное уже превратилось в сдувшийся шарик, заставляя альфу чувствовать себя, как улитка без раковины. Инстинкт же особи, тот самый, который Макмайер считал низменным и безнравственным, побуждал подчиниться сильному, принять его ментальную волю и, словно продажная омега, предложить себя, умоляя о запечатлении. Да, этот высокородный уже был запечатлен, точнее, он сам запечатлел кого-то, но от этого казался ещё более притягательным и желанным, словно сам факт метки подогревал инстинкт доказать, что он более достоин её, нежели тот, неизвестный, которому он уже, до рыка сущности, завидовал.

Его запах… его ментальная воля… его внешность в целом… Альфа был порабощен. Возможно, сейчас он бы, прямо у порога, свернулся бы у ног этого омеги, заскулил бы, выпрашивая хотя бы прикосновение, но, даже несмотря на уровень редукции своего генома, Коул Макмайер обладал стойкой волей и предубеждениями, которые, скорее всего, и не позволили его коленям дрогнуть настолько, чтобы пасть, как альфа. Пусть перед ним и высокородный, но это всего лишь человек, более того, человек, жизнь которого опутана тайной, и ключ к этой тайне сейчас в его, альфьих, руках, так что сдаваться, даже не обнажив меч, Макмайер не собирался.

- В таком случае, проходите, инспектор, - омега развернулся, скрываясь в недрах квартиры, и Коула словно вытолкнули из жестких тисков, он даже выдохнул шумно, чувствуя, с каким надрывом его слабое биополе приходит в более-менее надлежащий вид, хотя ощущение ментальных витков так и не исчезло, словно омега оставил после себя поводок, пока что длинный, чтобы альфа не поддался первому из инстинктов особи, но и не настолько слабый, чтобы тот сбежал.

Макмайер осознавал, что, войдя в квартиру, существенно укоротил длину этого поводка, поведясь на омегу, одно присутствие которого обостряло все его инстинкты до предела, но ключ, который был в его руках и который он не знал, как применить, уже приоткрыл запретную дверь, и не переступить порог, удовлетворив свое любопытство, свой азарт и свои амбиции было бы трусливо и недостойно альфы. Даже то, что его разум был все ещё слегка затуманен запахом и ментальным ореолом безупречной особи, не помешало Коулу Макмайеру понять, что именно к этому моменту все и сводилось – этот омега, высокородный, который скрывался в Осозе, притворяясь отбросом, и был той ступенькой доверия верхушки системы дал-эйрин, на которую ему позволили ступить в благодарность за безукоризненное служение, самоотверженный долг и глубокую нравственность.

А ведь и правда, смог бы любой другой альфа… Нет, даже не так. Смогла бы какая-нибудь другая особь пройти столь изощренное испытание и не поддаться искушению? И Макмайер сейчас думал не об инстинктах, ведь этот раунд он и сам проиграл – пусть подавитель и действовал, но даже с ним противостоять ментальному давлению и очаровывающему аромату высокородного было невозможно – а о том, смог бы, например, хотя бы тот же Роджер правильно расценить ситуацию и расставить приоритеты так, как того требовала система дал-эйрин? Может, в его мыслях это звучало слишком высокомерно, но Коул Макмайер сильно сомневался в том, что, будь на его месте кто-то другой, он бы справился с этим испытанием.

И вновь – нет, не так. Никого другого просто не могло быть на его месте. Почему? Потому что, получается, именно его, пусть, скорее всего, он и не был таковым единственным, долго и упорно готовили к тому, чтобы доверить сокрытое от глаз людских, чтобы воспитать из него сторожевого пса для высокородного, который умеет держать язык за зубами. И Макмайер, с ухмылкой осознавая все это, твердо решил пройти это испытание до конца, ведь в награду за свои труды он наверняка сможет попросить у высокородного то, в чем так нуждался. Он сможет попросить омегу, который поставит на нем свою метку и родит ему сына.