Запятнанная корона

– В маминой спальне. Она напрвлялась к близнецам в домашний кинотеатр, но Истону удалось заманить ее наверх. Я могу проверить, как она, а ты, если хочешь, присмотри за младшими, – предлагает Рид.

– Нет, я сам. – Я толкаю его в сторону нашего крыла, где, должно быть, сейчас и находятся близнецы. Нашим младшим братьям ни к чему это дерьмо. Черт, да никто из нас не должен с ним разбираться, но мы с Ридом – старшие и должны защищать остальных, раз наш старик забыл про нас. Вспомнив про отсутствующего родителя, я спрашиваю:

– Ты звонил папе?

– Конечно. Ответил дядя Стив и сказал, что у отца «встреча». – Рид показывает пальцами кавычки.

– Ясно.

Другими словами, папа трахал какую-то шлюху и не мог подойти к телефону. Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Может, у меня получится все уладить за полчаса, и тогда я смогу притащить свою жалкую задницу к Сав. Посмотрим кино у нее. Или отвезу ее куда-нибудь. Чем меньше времени пройдет, тем больше у меня шансов получить ее прощение.

Но как только я оказываюсь на последней ступеньке, меня охватывает дурное предчувствие. Мамины рыдания слышны даже в коридоре. Я останавливаюсь перед двойными дверями, делаю вдох и только потом вхожу. Мама сидит на диване, спиной ко мне и лицом к французским дверям. Окна открыты, в комнате дубак. Я быстро оглядываюсь вокруг. На комоде стоят две пустые бутылки вина. Я пересекаю комнату и нахожу Истона сидящим на полу у маминых ног. Между его ляжек зажата еще одна бутылка. Но меня волнует не алкоголь, а столь нехарактерная для него неподвижность. Похоже, он под кайфом.

– Гидеон, дорогой, – вскрикивает мама и поднимает наполовину полный бокал вина в мою сторону: – Ты здесь!

– Да, я здесь, – говорю я и забираю у нее бокал, пока она не вылила его содержимое на опущенную голову моего брата.

– Не закрывай двери, – просит мама, когда я начинаю отбиваться от полупрозрачных штор, чтобы добраться до ручек. – Здесь душно.

– Ты простудишься, – возражаю я и все-таки закрываю двери.

Мама надувает губы.

– Мы с Истоном слушали шум океана. Он так успокаивает, правда?

Не знаю, к кому именно она обращается, но Истон точно не в состоянии ей ответить. Я поднимаю его голову за подбородок и всматриваюсь в лицо. Его зрачки размером с четвертак.

– Поставлю тебе музыку. – Я поднимаю пульт и включаю какую-то спокойную музыку.

– Я хочу слушать океан, – ноет мама, – настоящий, а не эти поддельные звуки. Я не потерплю фальши в этом доме!

Игнорируя ее, я возвращаюсь к дивану и опускаюсь на корточки рядом с Истоном.

– Ты как?

Он поворачивает голову ко мне и глупо улыбается.

– Йоу, бро!

У меня сжимается сердце. Как же все это неправильно!

– Потерпи секунду, и я заберу тебя отсюда.

Он смотрит на меня стеклянными глазами и вряд ли понимает.

– Мама, Истону пора, – говорю я матери.

– Но я не хочу оставаться одна. – Ее тонкие пальцы обхватывают мое запястье. Я с легкостью могу вырваться, но мамина хрупкость удерживает меня сильнее любой веревки.

За последние несколько месяцев ее состояние сильно ухудшилось. Она стала больше пить, принимать все больше таблеток. А папа тем временем пропадает бог знает где, переложив заботу о маме на наши плечи. Я осторожно расцепляю мамины пальцы.

– Знаю. Я вернусь и побуду с тобой. – А значит, с Сав мы сегодня больше не увидимся.

– Мы все останемся здесь. Ты, я и дорогой Истон. – Мамина рука опускается на макушку Иста. Он едва заметно вздрагивает.

– Ему нужно делать домашнюю работу. – Мама просто помешана на школе и ненавидит, когда мы прогуливаем уроки. Вернее, ненавидела до того, как уйти в себя. Не дожидаясь ее ответа, я ставлю Истона на ноги. Он по-прежнему худой, но уже успел нарастить мышечную массу, и теперь его не так-то легко таскать по дому, как всего лишь год назад.

– Давай пойдем, братишка.

Он едва слышно бормочет «спасибо», мама слабо возражает. Закинув его руку себе на плечо, вывожу брата из комнаты и тащу в его спальню. Там настоящий бардак. На полу раскиданы одежда и книги. Дверца мини-холодильника открыта, телевизор орет во всю мощность.

– Блин, как тут громко! – Истон прижимает ладонь к одному уху.

Я бросаю его на постель, а сам подхожу к телику и выключаю его. Где пульт, неизвестно. Потом стягиваю с Истона обувь и раздеваю его. Он в полубессознательном состоянии и не сопротивляется мне, слава богу. Накрыв брата одеялом, выхожу из его комнаты.

Проходя по мостику, соединяющему детское крыло с родительским, останавливаюсь и смотрю вниз. Мне хочется сбежать, взять ключи от машины и покинуть этот дом, уехать в другой конец страны, затеряться в лесах или горах, в любом месте, где можно было бы сбросить хоть часть той ответственности за семью, которая давит на меня железной плитой. Но так нельзя. Я не могу оставить своих братьев.

Мысленно даю себе пощечину. После сегодняшнего мне нужно как-то помочь маме и Истону, нанять доктора, который будет приходить к нам домой и сможет назначить им лечение. От депрессии, наверное.

Когда я возвращаюсь в мамину спальню, она по-прежнему сидит на диване, уткнувшись невидящим взглядом в закрытые шторы.