Запятнанная кровью ложь

— Какого хрена Дьяволо здесь делает? — Медово-карие глаза Лео темнеют от ярости, и он толкает меня за спину. Я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Черт. У папы был бы отличный день, если бы он услышал об этом, несомненно, кровавый. Тем не менее, мне хочется немного разозлить его, поэтому я подхожу к нему и беру за руку.

— Лео, — тихо говорю я, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Честно говоря, меня пугает, как смягчаются его глаза, особенно после того, что я собираюсь сделать. Теперь я чувствую себя немного виноватой из-за того, что была стервой. Но нет, он постоянно тычет мне в лицо женщинами. Я не собираюсь быть слабой. Он тоже меня ненавидит.

Однако, как только я собираюсь заговорить, рядом с Ильей появляется такой же высокий мужчина. Только этот парень — полная противоположность. Темный, задумчивый, с серебристыми глазами, которые смотрят прямо в мои. Николай. Мне не нравится, как они прищуриваются, глядя на меня. На самом деле, я хочу, чтобы он отвернулся. Он, кажется, приготовился к драке, скрестив руки на груди и напрягшись всем телом.

— Я пригласила их.

Глаза Лео превращаются в щелочки, когда он осматривает меня с головы до ног. Он сокращает расстояние между нами быстрее, чем вспышка. Его рука ложится на мою челюсть, сжимая крепко, до боли.

— О чем ты говоришь, tesoro mio? — Я закатываю глаза и улыбаюсь сквозь боль, подзадоривая его.

Я вижу, как задумчивый темноволосый мужчина подходит ближе, и Лео улыбается. Я знаю, что эта безумная улыбка означает, что он готов причинить боль, и пытаюсь покачать головой Нику, но хватка на моей челюсти не позволяет повернуть голову.

— Отпусти ее. — Его голос глубокий, и по моему телу пробегают мурашки. — Или случится кое-что плохое.

Лео усмехается, качая головой. Рука Николая грубо сжимает руку Лео, и я понимаю, что он совершил ошибку.

— Убери от меня свою грязную руку, пока она больше не перестала быть частью твоего тела.

— Я тебя не боюсь, Демони. — Николай посмеивается. — Убери свои руки от нее.

— Она, — Лео еще раз крепко прижимает пальцы к моему лицу, на котором, я почти уверена, завтра появятся синяки, и ухмыляется, — моя. Хотя я уверен, что ты все еще помнишь это.

Челюсть Ника сжимается, но он игнорирует выпад Лео.

— И все же ты относишься к ней, как к грязи.

Почему его это вообще волнует? Я причинила ему боль.

Однако соперничество Николая и Лео выходит за рамки того, что произошло между нами троими. Это глубже — ненависть, привитая нам еще до того, как мы встретились, зная, что мы уже были врагами как мафиозные семьи. Как Коза Ностра и Братва.

Дьяволо и Демони то же самое, но в Атлантическом университете, и, конечно, мы ненавидим друг друга также по этим причинам. Только я их не ненавижу. Не совсем.

— Лео, ты делаешь мне больно. — выдыхаю я. Мои глаза щиплет от подступающих к ним слез, и я несколько раз моргаю, не желая показать ему еще большую слабость, чем эта. — Per favore, — шепчу я.

Леонардо приближает губы к моему уху, и я рефлекторно вздрагиваю.

— Я, блядь, сдеру с него кожу заживо, Камилла. — Я верю ему, что, вероятно, делает меня плохим человеком, потому что мне все равно. — Но если это то, чего ты хочешь, во что бы то ни стало, вперед.

— Не думаю, что тебя это так уж сильно волнует. — Мы встречаемся глазами, когда он отстраняется, и предательская слеза скатывается, когда Лео смахивает ее большим пальцем.

— Больше нет, я этого не делаю, — говорит он с ухмылкой. — Давай, tesoro mio. Обмани меня. Я знаю кое-что, чего не знаешь ты. — Я не отвечаю даже из-за своего любопытства, что явно злит его, но он все равно решает отпустить меня.

Я удивлена. Я думала, он взвалит меня на плечо и унесет от них, демонстрируя силу. Что за игру он затеял? Он никогда бы не допустил такого неуважения.

Однако я не жду, когда смогу уйти. Как только меня отпускают, я иду так быстро, как только могу — черт бы побрал эти высокие каблуки — чтобы выпить. В итоге выпиваю пять шотов. Я немного пьяна, когда парень предлагает мне присоединиться к нему, и я подхватываю его предложение, поднося соломинку к носу и с силой втягиваю воздух. Я пробую коктейль на вкус и морщусь, когда у меня капает из носа. Это интенсивно, но прилив компенсирует все это. Да, это именно то, что мне было нужно. Теперь я могу веселиться так, как должна была веселиться до того, как появился этот засранец.

Потные тела трутся об меня, когда я иду по дому, слегка дезориентированная, и поднимаюсь по лестнице. Мне нужно в ванную, а потом я хочу искупаться в бассейне с подогревом. Может быть, даже утону в нем, если повезет. Нет другого способа выбраться из этой дерьмовой жизни, которая была предопределена для меня еще до моего рождения. Я не хочу быть частью каких-либо планов, которые навязала мне моя семья, и все же у меня здесь нет выбора.