Запятнанная кровью ложь

Он грубо стягивает мои стринги вниз по ногам, кружево дразнит кожу, и зарывается лицом между моих бедер сзади. Я приподнимаю свою задницу так далеко, как только могу, раздвигаю ноги и встаю на цыпочки, чтобы расположить его в нужном месте. Он пальцами широко раздвигает меня и трахает своим языком, прежде чем нежно пососать мой клитор. Мои глаза закатываются к затылку, пальцы ног подгибаются, выводя меня из равновесия, и он хихикает напротив меня, когда я громко стону. Черт возьми.

— Если бы я знал, что ты так чертовски хороша на вкус, — Николай снова медленно лижет меня, водя языком по моему клитору, — я бы сделал это раньше. До того, как все развалилось.

Я не хочу заводить разговор, даже если от его слов становлюсь еще влажнее. Я просто хочу кончить. Хочу забыть все о своем будущем и о том, что оно сулит. Он снова начинает лизать меня.

— Не мог бы ты заткнуться, — я снова прижимаюсь задницей к его лицу, оседлав его язык, — и заставить меня кончить?

Николай хмыкает, хватая меня за бедра и поднимая выше, пока все его лицо не оказывается на мне. Я буквально парю в воздухе, мне некуда опереться, когда он буквально пожирает меня — это единственный способ описать то, как он ест мою киску прямо сейчас. Я прикусываю простыни, давясь, когда они еще глубже попадают в рот из-за того, что я бьюсь в конвульсиях на кровати.

Я катаюсь на его языке так сильно, как только могу, учитывая то, как он меня держит, и мне срочно нужно двигаться быстрее. Я хочу еще, еще, еще. Это сенсорная перегрузка, когда я, наконец, взрываюсь, яркие белые пятна вторгаются в мое зрение.

— Ты уже видишь звезды, принцесса?

— Да, — стону я, дрожа. — Черт возьми, да!

— Пересчитай их для меня. — Николай втягивает мой клитор в рот, и я выгибаю бедра, пытаясь унять дрожь от того, насколько чувствительным он кажется. — Я собираюсь заставить тебя увидеть больше.

И конечно же, я не знаю, как ему это удается, но он заставляет меня кончить снова. На этот раз я кричу, но уверена, что никто не слышал этого из-за простыней, затыкающих мне рот, и громкой музыки.

Однако он знает, и когда мягко опускает меня на землю, и мои пальцы ног касаются земли, я слышу звук ремня, вырывающегося из петель его брюк, шорох и щелчок молнии. У меня хватает времени только на то, чтобы вытащить чертову простыню изо рта, прежде чем кожа опускается на мою задницу, и я снова кричу, затем пытаюсь приподняться на кровати.

— О нет, ты этого не сделаешь. — Его голос звучит немного снисходительно, и это выводит меня из себя, когда он хватает за лодыжку и притягивает к себе. Я пинаю его другой ногой, и он хрюкает, но хватка его не ослабевает. — Эта маленькая сучка сегодня моя. — Он снова притягивает меня к себе, раздвигая мои ноги, пока его бедра не оказываются между. — Я ждал достаточно долго.

Я чувствую, как головка его члена прижимается к моему входу:

— Подожди… — Я тяжело дышу, облизывая губы. Я даже не знаю, чего хочу прямо сейчас. Остановиться. Продолжать. Чтобы он оставил меня. Чтобы трахнул. Я думаю, ему просто придется не оставить мне выбора в этом вопросе. Может быть, тогда я буду чувствовать себя менее виноватой. — Нет.

Николай стонет:

— Мне не нравится это слово, Камилла. — Он трет головкой своего члена вверх и вниз по моей щели, дразня, слегка проталкивая его между моих половых губ. Его передняя часть касается моей спины, прижимая меня к матрасу, прежде чем он грубо вонзается. От пронзительного крика у меня перехватывает дыхание, и его зубы впиваются в мочку моего уха.

— Мы не можем, Ник, — тяжело дышу я, даже если это единственное, чего хочу прямо сейчас. Кроме того, я помню ту ночь в парке. — Он убьет нас.

— Мне похуй, Камилла.

— Я не хочу тебя.

— Если ты не хочешь, чтобы я тебя трахнул, почему ты такая мокрая из-за меня?

Самая большая проблема в том, что он не ошибается; я действительно хочу, чтобы он меня трахнул. Я просто хочу, чтобы он овладел мной, принудил меня. Чтобы я не чувствовала вины за то, что я делаю с нами.

Одна рука тянется к моему глубокому вырезу, и вместо того, чтобы схватить мою грудь, как я ожидала, он рвет платье, пока они обе не вываливаются наружу. Затем он сжимает одну из них так сильно, что я снова чуть не кричу. Но мне нужна боль. Я жажду этого.

Он яростно вонзается в меня, его бедра врезаются в мою задницу с такой силой, что я задерживаю дыхание от того, как это больно, но в то же время так приятно. Я снова слышу металлический звон ремня, когда он хватает его, и, вместо того, чтобы отшлепать меня, он оборачивает его вокруг моей шеи и сильно тянет, лишая меня дыхания, хотя и не полностью.

— Тебе еще не больно?

Я ухмыляюсь, когда он проникает глубже в меня.

— Еще, — прошу я хриплым шепотом. — Сделай мне еще больнее.