Запятнанная кровью ложь

— Отпусти его, Ник, — тихо говорю я, но он не смотрит на меня и не останавливается. Даже не замечает моего существования. Я направляю на него пистолет и повторяю: — Отпусти его, Николай. — Он вздыхает, как будто я его раздражаю. — Сейчас.

Он роняет Леонардо на пол, выхватывая коробку еще до того, как та коснется земли, затем поворачивается ко мне.

— Убери его с моих глаз долой, затем одевайся и уходи. — Он с отвращением оглядывает меня с головы до ног. — Я не хочу больше никогда видеть твое лицо.

Мой желудок подпрыгивает, опускается и сжимается одновременно. Что я такого сделала ему, чтобы вызвать такую реакцию после всего, что он сказал и сделал со мной прошлой ночью?

— Ник, — шепчу я. — Подожди.

— Я сказал… Убирайся. Вон.

— Нет.

— Нет?

— Нет, — повторяю я, и он одаривает меня злобной улыбкой.

Я задеваю за живое, и это заметно, но он просто идет в спальню и захлопывает дверь, запирая ее за собой.

— Пора уходить, Лео.

Кровь повсюду: на его лице, стене, земле. Трудно даже разглядеть, как он сейчас выглядит. Возможно, у него сломан нос или что-то еще. Честно говоря, я не могу сказать.

Лео кивает и поднимается с земли, затем плюет мне в лицо.

— Пошла ты.

— Я? — Я недоверчиво смеюсь, вытирая щеку. — Посылаешь меня?

— Да. — Он кивает. — Пошла ты.

— Ты вынудил меня к этому, придурок! — Я широко развожу руками. — Посмотри на меня. Ты разрушаешь мою жизнь.

— Не-а, — беспечно говорит он, воплощая спокойствие, когда идет. — Ты делаешь все это сама.

С этими словами он выходит, и я закрываю за ним дверь, ища свою одежду. Ее нигде нет, и я совершенно голая. Я стучу в дверь, колочу в нее до боли в руках, но он по-прежнему не открывает.

— Пожалуйста, Ник, — всхлипываю я, соскальзывая с двери на землю. — Мне просто нужны мои ключи и длинная футболка, тогда я навсегда оставлю тебя в покое.

Слышится шарканье, затем открывается дверь, но я не смотрю. Футболка падает мне на лицо, и я не снимаю ее, не желая видеть его лицо. Однако у него другие планы, потому что он сдергивает ее с моего лица, толкает меня на землю и садится верхом. Его колени упираются мне в ребра, а руки крепко обвиваются вокруг моей шеи. Хотя я не возражаю против этого; мне нравится насилие.

— Так для тебя это была игра, Камилла? — спрашивает он меня, и я отвожу взгляд, не желая говорить ему, что это было слишком реально, чтобы быть игрой. — Это ни хрена не значило для тебя? Каждый раз, когда ты кричала, прыгая на моем члене, был ненастоящим?

Я по-прежнему не смотрю на него. Вместо этого я просто закрываю глаза.

— Открой свои прелестные глазки, Милла, — рычит Ник. — Или я засуну свой член так глубоко тебе в глотку, что ты все еще будешь им давиться после смерти.

— Ты тоже ведешь себя так, будто я тоже не была какой-то игрой, — огрызаюсь я, и его лицо меняется, слегка бледнея. — Тебе было наплевать на меня все это время. Просто хвастался своим призом: мной. Ты хотел доказать, что можешь украсть меня у Лео, а потом собирался бросить, так какого хрена ты этого не сделал?

— Потому что, хочешь верь, хочешь нет, Камилла, но ты въелась в меня до мозга костей. Ты так глубоко внутри меня, что я не могу вытащить тебя, не удалив вместе с тобой жизненно важный орган.

Я ошеломленно молчу.

— Ты сказал, что я твоя. — Моя нижняя губа дрожит. — За исключением того, что ты просто лгун.

— И ты тоже, принцесса. — Он усмехается. — Не разыгрывай жертву.

— Ты мне небезразличен, Николай, — тихо признаюсь я. — Даже если я тебя ненавижу.

Он ошеломлен и отшатывается от меня, как от пощечины.

— Ты меня ненавидишь? Потому что это не так звучало прошлой ночью, когда твоя киска сжималась вокруг моего члена, доя меня изо всех сил. — Он замолкает, на его лице появляется боль. — Скажи мне, почему ты позволила ему поцеловать себя после того, как прошлой ночью я касался твоих губ своими?

Я не отвечаю на это, вместо этого я спрашиваю его:

— Почему ты убил моего брата?

Николай быстро слезает с меня, падает в сторону и ложится на землю. Он смотрит в потолок, явно застигнутый врасплох.

— Ты знала? — Я киваю в ответ на его вопрос, не в силах вымолвить ни слова. Кажется, что комок в моем горле никогда не распутается. — И ты все еще позволяешь мне трахать тебя?

Я сглатываю.

— Мне сказал Лео.

Ник поворачивается в мою сторону и оглядывает меня с головы до ног, только на этот раз я прикрываюсь футболкой.

— Значит, ты просто делаешь все, что тебе говорит Лео? Для тебя что-нибудь между нами значило?

— Конечно, так и было! — Я всхлипываю, не в силах заглушить слабый стук моего сердца, которое снова разбилось. — И я ненавижу себя!

— За то, что ты сделала со мной? Или за то, что чувствуешь то же, что и я?

Что чувствует он?

— За то, что я этого хочу. — Я не могу контролировать свои чувства. Впервые в жизни я наконец понимаю, почему люди говорят, что сердце хочет того, чего оно хочет. Я живу этим прямо сейчас. — За то, что хочу тебя.

Хуже всего то, что я хочу его так сильно, что это причиняет боль. Я хочу, чтобы его тело было на моем, его губы, его язык, его зубы, его член. Я хочу все. Все, что он может дать, и, боюсь, что также хочу его сердце.