Запиханка из всего

А они сейчас на орбите. Высоко взлетел комиссар четвертого департамента, как физически, так и в чинах. Напарника – Лежера – потащил за собой. Должность начальника отдела сопровождается адъютантской; не то, чтобы штурмовик радостно занимался разбором писем и обращений – но последовал за командиром без нытья.

– А в чем отличие высокой орбиты от низкой?

– Высокая выше радиационных поясов, низкая, где мы сейчас – ниже.

Де Бриак обвел взглядом начальников групп: двое справа за ножкой Т-образного стола, двое слева. Сине-серые комбинезоны из мета-ткани, обязательный для Орбиты ярко-апельсиновый аварийный пакет и красный аварийный баллон у пояса. Одинаковые треугольники на рукавах – все получили звание. Слева Жюль и Гвидо, справа Франсуа и Мари… Комиссар – теперь уже шеф-комиссар – выбрал начать с оперативников:

– Жюль, доложите состояние вашей группы.

– Месье шеф-комиссар…

– Прошу вас, без этой военной галиматьи. Все свои.

– О, хорошо. Итак, у меня двадцать четыре сотрудника, три вахты по две четверки, все обучены действовать в условиях невесомости, налет минимум сто часов. К сожалению, нет опыта боя. Зал, блок снабжения. Собственный стыковочный узел и челнок. Три пилота. Притираемся. Замечаний пока нет. Слаживание планирую проводить путем совместного патрулирования базы и участка орбиты.

– С местной безопасностью контакт есть?

Жюль покривился:

– Смеются. Нас мало.

– Наполеону на три империи хватило всего дюжины маршалов. Благодарю. Мари?

Поднялась глава информационной группы:

– У нас большой зал, блок снабжения. Машина в двадцать квантов, не бог весть что, но все же. Нас шестеро плюс я. Три вахты. Моделью пространства с нами поделились местные. Моделлер мы уже сами… Разрешите?

По жесту де Бриака женщина отобразила над столом большую голограмму планеты, над ней полупрозрачными областями – зоны ответственности разных корпораций, государств, объединений:

– Вот наше поле славы.

– Благодарю. Гвидо?

– Мы в заднице, прошу извинить, мадам. Радиосвязь исключительно узконаправленными пучками, перехватывать их можно в случае редкой удачи. Даже в таком случае нам достается крошево: несколько микросекунд, пока луч мазнул по нашей антенне. Сеть осведомителей мы только начали разворачивать. Но, месье шеф-комиссар, я бы не надеялся.

– Мы тут чужие?

– Именно. Сюда каждый сотрудник пробился через конкурс. Двести, триста, семьсот… А пять или шесть лет назад и вообще – тысяча человек на место. Сейчас те люди набрались опыта. Возраст же их между двадцатью четырьмя и тридцатью. Пик способностей, пик энергичности.

– Шеф, так вы не случайно вспоминали маршалов Наполеона?

– Случайности не случайны, – де Бриак вовремя сообразил натянуть на лицо загадочную улыбку. – Гвидо, продолжайте, прошу вас.

– Вот они, по сути, являются Орбитой. Мы – ничто. Мы… – Гвидо потер залысины, пошевелил тонкими пальцами, – пассажиры. Детишки. Нас надо кутать в теплые ползунки, везде водить за ручку и вовремя вытирать нам сопли. В таком случае мы даже не слишком напортим.

– Дроны, внешний локатор? – комиссар интересовался без особой надежды. Никто не позволит замусоривать околоземные трассы еще больше. Отрицательным жестом Гвидо подтвердил опасения.

– Широковещательные станции? – Жюль прикрыл зевок.

– Только для сигнала бедствия либо для диспетчера. В начале – ну, помните? Бум туризма, надувные отели, космопланы?

– Да, время… – Мари помотала головой, красиво разбросав блестящие черные волосы. Эталонная француженка, синеглазая брюнетка с киноафиши. Сутки на орбите – а комбинезон уже притален.

Гвидо продолжил:

– Тогда широковещательная реклама забивала все каналы. Произошло несколько аварий. Теперь на любой широковещательный источник, не просящий помощи, либо не принадлежащий диспетчеру из списка, либо даже принадлежащий диспетчеру, но передающий неслужебную информацию – сразу наводится ракета.

Собравшиеся переглянулись. Общее мнение выразил адъютант:

– Сурово.

– Иначе коммерсов не заткнуть.

– Благодарю… – де Бриак передал слово аналитику:

– Франсуа?

Старик покашлял в седые усы. По здоровью он вполне годился к орбитальной службе. Просто Франсуа нравилось изображать отставного ветерана, ведь это позволяло безнаказанно ворчать на кого угодно. Чем старик сходу и занялся:

– Мое почтение, месье шеф-комиссар. Дела даже хуже, чем сказал наш пылкий мушкетер. В моем отделе совершенно недопустимое брожение. Для чего мы здесь? Дублировать службы орбитальной безопасности? Но у них имеется отработанная система реакции на угрозы, классификация угроз, протоколы. Натренированы люди. Выделена техника. Зачем же тут мы? Помочь им силами пятидесяти “пассажиров”? Либо мы синекура, ширма для отмывания средств? Ничем хорошим это не кончится!

– Месье Франсуа, – комиссар сдержанно улыбнулся, – если так, то не случится большой беды от вашего рассказа об этих угрозах. И о том, как здесь вообще все работает.

– Без нас, месье шеф-комиссар, все работало безукоризненно. Как с нами пойдет, господу-вседержителю виднее.

– Конкретнее, месье Талейран.

Франсуа фыркнул в усы:

– Повинуюсь, мой император.