Запиханка из всего

– Уверен. Это не Легат, это профи. Он вполне мог за завтраком, совершенно случайно, конечно же, обронить пару слов, что нам скоро абзац – Снежанка…

– Снежана.

Змей все-таки поднял взгляд на Шарка. Тот стоял настолько готовым к драке, что Змей сдался сразу:

– Ну ладно, Снежана. Снежана и взвилась. Притащила нам кучу малолеток. Ты хоть на пол-шишечки понимаешь, сколько мне в ювенальной юстиции тетки мозга выедут? А ты мне шьешь в чистом виде педофилию. Мало нам Винни?

Шарк хмыкнул.

– А все-таки жалко девочку. Старается.

– Именно! – Змей рубанул воздух ладонью. – Мне Сергей так и сказал, буквально за пять минут до того, как безопасники потащили его из машины. Ты, говорит, на пляже не улежишь, характер не тот.

– А дальше?

– А дальше просто: грузят на того, кто везет. Стараетесь? Ну, старайтесь. Хотите по… Постараться по-взрослому?… – Змей хихикнул:

– Махнула фея волшебной палочкой, и у танка отвалилась башня!

Прошелся перед стеной, потрогал копья.

– Сергей двух недель не пробыл, а и то заметил, что нам дали поиграться. Считаете себя крутыми? Нате вам клуб, вешайте себе пластиковые медальки, раздавайте имена… Где все эти, с именами? Где Абдулла, достойный меча Османов? Где Сервелат, где Клей?

Шарк добил:

– Где Валькирия? Нет Валькирии. Снежана тебе полторы дюжины идейных привела, эти не разбегутся… а ты ее полным именем не зовешь.

– В смысле не разбегутся?

– В смысле, они внутри компьютеров живут. Им пофиг, что снаружи.

– Ты…

– Тролль, – Шарк улыбнулся, развел руки, – просто тролль. Безотцовщина.

Змей фыркнул, крутанулся на пятке и в два шага оказался у двери. Вспомнив, обернулся через плечо:

– Тебе все равно ночь сидеть – напиши хоть пару строк Винни.

– Сам чего не напишешь?

– Я со зла так напишу, что как бы Винни не повесился.

– А на чем он читать будет? Их разве пускают в сеть?

* * *

“В сеть заключенных, разумеется, не пускают”, - писал в ответ Винни. – “Но мы-то, формально, колонисты-освоители. Высаживать нас необученными глупо, тогда не стоило и везти в такую даль. Так что есть ограниченный доступ к образовательным сайтам. По большей части, все они текстовые. От чего здешние сильно страдают, и уже двадцать или тридцать человек записались на курсы программирования, имея в замысле хакнуть сеть на предмет порнухи. Мне же тощий канал, пропускающий только тексты, привычен по вахтам на стройках, да и литератор я, или где? С удивлением замечаю, что пишу я тут намного больше прежнего. Раньше, когда я сильно загружался работой, то писать мог один-два вечера в неделю, и потому при каждом сеансе перечитывал ранее написанное, чтобы вспомнить. Я виделся с собственным текстом как с ребенком, живущим после развода в другой семье: каждый раз приходилось знакомиться заново.

Кстати, за семью. Змею передай, пусть не корчит козу в сарафане. Уж если нашлась девочка, способная терпеть его ядовитую натуру, да еще и столько для него сделавшая – даже я понимаю, что не для клуба – пусть сдувает с нее пылинки, благо, по возрасту с ней пока что даже не нужно спать.”

* * *

Спать Змей лег далеко за полночь, и утром, вполне предсказуемо, не поднялся к завтраку. Отец, видя такое дело, положил спящему на пузо две небольшие (всего-то по паре килограммов) гантельки.

Змей засопел, задергался, повернулся набок – обе гантели скатились, грохнули в ламинат.

– У вас депрессия заканчивается, – отец подмигнул:

– Продлевать будете?

Змей проглотил ругательство и побрел умываться. В кухне перед завтраком поинтересовалась уже мама:

– Что так поздно вчера? Опять ломал стереотипы и абстрагировался от суеты?

Вспомнив толпу новичков, парень помотал головой:

– Не, мам. Это пацаны ломали, особенно Шарк отжигал. А я так… Рядом копался в обыденности… Можно мне вон тех пряников?

– Только через мой суп!

Отец поглядел преувеличенно-серьезно:

– Правда, ваше высочество, завязывайте уже с депрессией.

* * *

– Депрессия развивается со скоростью пол-шоколадки в час…

– Вот и отлично, – Петр Васильевич повертел большими пальцами сцепленных рук, – хотя бы на чуть-чуть забудешь о похудении.

Снежана меланхолично захрустела батончиком:

– Папа, вот мама шла мимо, толкнула монитор. И я подумала: монитор новый купим, а маму новую не купим… А в том кино, про будущее, когда человека научатся перезаписывать? Вот купили мы новую маму, для нас никакой разницы, так? А для самой мамы?

Петр Васильевич замер, как вкопанный:

– Снежана! Что за х-х… Что за ерунда?

– Да ты не стесняйся, папа. Можешь прямо так и сказать: херня.

* * *

– Херня полная, шеф. Все, что мы делаем, доброго слова не стоит. Херня! Теперь я понимаю Чингисхана.

Комиссар смотрел вниз – на огромный зал Управления. Бежевые, приятные глазу, стены. Пол плиточный, светло-синей гаммы. На полу, в строгом порядке, несколькими концентрическими кольцами, серо-серебристые компьютерные столы. На компьютерах разнообразные обработчики священной коровы аналитиков – “Big Data”, огромных массивов данных, петабайт всевозможных статистических сведений.