Запиханка из всего

– Вот и слушай прогноз от профессионала. Сиськи у Снежанки еще вырастут. Маму ее ты же видел? А жлобство и хабальство из Аннушки не вытравишь. Видишь, она впереди всех смылась.

– Если бы она одна… Люди разбегаются.

На знаменитой стене три пневматических ствола, два копья, да пол-десятка мечей. Но дочь говорила, программистов сползлось уже на три смены… И сильного запаха солярки тоже в прошлый визит Петр Васильевич не припоминал.

– Люди к тебе только начинают приходить. Смотри, дело Винни более-менее затихло, месяц прошел все же. А бухгалтер ваш, кстати, давно вернулась с курорта. Но сюда ни ногой, и не позвонила даже. Сэнмурв, хоть и задирает нос выше притолоки, а вот он, приехал с Йомсборга, как ни в чем не бывало.

Куратор открыл дверь: на площадке отжимались викинги. Босой Сэнмурв аккуратно ступал по лопаткам отжимающихся, подбадривая атлетов:

– Тигр, о тигр, светло горящий! Раз! Два! Громко матом говорящий! Три! Четыре!

Судя по лицам, хирдманны легче удерживали шесть пудов Сэнмурва на спине, чем ржание.

Петр Васильевич прикрыл дверь и вернулся к конторке дежурного.

– Не зря ты ее Валенком называл, какая из нее Валькирия. А крысы да, крысы разбегаются.

– Я бы сам разбежался – просто некуда. Противно. Интерес пропал.

Куратор наклонил голову:

– Сделай мне Лантон и потом разбегайся хоть на Луну свою.

– Да что все так уперлись в Лантон? То Хорну подавай игру по Меганезии, то вам теперь. Можете правду сказать?

– Могу и объясню. Но неужели сам не догадаешься?

Змей выдохнул, уже полностью растеряв запал:

– Да и с кем его делать? От клуба мизер остался. Ладно, викинги. Но их полтора десятка. Все новички – программисты. Им не интересно ничего вне процессора. Да и мелкие они еще, дети совсем.

Петр Васильевич со значением пошмыгал носом. Змей намек понял:

– Керосинщики?

– Там уж точно не дети.

– Никак не дети, – хмуро кивнул Змей. – Я и то удивляюсь, какого хрена эти черти на колесах меня вообще слушаются.

Петр Васильевич развел руками:

– Змей… Ты сам-то помнишь середину августа?

Глава 6

В середине августа ночи уже холодные, звезды сияют, как натертые кирпичом. Светлыми слезами катится метеорный поток Персеиды, вращается купол неба, встает ясное утро, за каких-то полчаса вскипает полноценная летняя жара. К полудню небо снова по-июльски белое, и надежда только на клубящиеся по горизонту черные горы грозового фронта.

В середине августа улицы пахнут нагретым сухим деревом; на заборах следы разбившейся о гребень падалицы; а собранные яблоки кто варит на варенье, кто – на яблочный самогон-бимбер, и потому за сахаром выстраиваются вялые очереди. Стоять жарко, люди даже не ссорятся особо. Так, помянут недавнюю эпидемию, да привычно ругнут очередное повышение цен. Обсудят очередное изменение правил начисления соцбаллов, поплюются тихонько – камеры же везде – и переступят вслед отоварившемуся гражданину.

Закупился – отлетай.

А еще говорят в очередях, что эпидемия не сама собой пришла. Что принесли ее беженцы со свободного юга, где прогрессивные родители не прививают малышей от кори, не делают прививку БЦЖ, не колют вакцину против столбняка. Болезни много не надо: если процент привитых падает менее шестидесяти…

Да иди ты со своими процентами в… Университет! – отмахиваются слушатели. Ты скажи, нам-то чего делать?

Ну как – чего? Надо цыганскую Якубовку снести! Это же к ним вся шваль сбегается. А вот недавно, слышали? Пацан какой-то наркотиками от них торговал.

Да ну? Ну да, истинная правда, я сам слышал. Чего, может, и пробовал? Хорош ржать, придурки! У вас чего, детей нет? Не боитесь? Какая разница, есть-нет. Не докажешь!

Продавана того просто так зарезали, никто доказательства не искал.

Да иди ты?! Брешешь! Да иду, иду. И ты, кстати, тоже иди. Закон – больше трех не собираться. Вон, уже патруль нарисовался…

Жара и пыль, пот по запястьям. Кожаная спинка кошелька выскальзывает из артритных пальцев. Мятая пятирублевка – что на нее купишь? Горючее подорожало еще на копейку. Поехать бы куда на заработки – так весь мир отгородился, как от чумных. Чумные и есть. А все беженцы, все шваль черножопая… А налей стакан, а хоть полстакана! Слушай, чего вон человек говорит:

– У нас тут живет умный! Образованный! Талантливый! Малопьющий и экономный народ! Это – евреи, культурно известные, как жиды… У них всегда найдется, чего взять!

Под магазином человек сто… Ну, двести. Чего не на работе? Так нет работы. Молодым еще туда-сюда, а за три года до пенсии кто тебя возьмет? Как на вахты ехать, когда за собой аптеку тянешь? Где подметаешь, где днем доски прибиваешь – там ночью отрываешь. Кто попался, тот хотя бы на казенный кошт обедает…

А говорили же коммунисты! Сам ты коммунист! Я пролетарий, мне нечего терять, кроме своих цепей! Ошейник сними, кинолог буев! А сам ты! А налейте стакан ветерану! Ну, хоть полстакана!

Заткнитесь оба, дайте послушать! Ой, да что там слушать! Я из центра только что, там уже к делу перешли.

Эй, а милиция там, ОМОН?

А в милиции что, не люди? Сам видел, по райкомовским спискам работают!

* * *