Записка Господу Богу

Не по плечу крыло,
Разлуки не стерплю.
Полет невнятен и косноязычен,
И если на конвертах обозначен,
То потому лишь, что тебя люблю.

Кромешно лето пылью без прикрас,

Но в августе пытаюсь – наудачу.
Авось, и вправду осенью отплачу
И от тебя уйду – в который раз!

В который раз тебя переживу,

Еще взлечу, еще достанет силы.
Припомнила – и снова подкосило:
Не по плечу крыло —
и падаю в траву.

Хватит уже о любви

Хватит писать о любви! Прихватило безлюбье,
На безрыбье живу, на безлюдье пасу голоса.
Ненавистного столько песку на ладонях налипло,
Столько желтых полипов-цветов наросло в волосах,
В этих прядях, пожухлых от желчи
завистливых женщин,
Что и нос пожелтел, и глаза как двойная глазунья —
Все шипят и шипят, пережарясь на желтом мозгу…
Там, далеко, в глубине или в желтых пещерах,
Капали капли о камень и каплют досель.
Но ничего не прочесть на песке – разъедает железо,
И сера, и человечий помет, и весною уродует сель…

Хватит уже о любви!

Отжелтев, отжелав, отжелтаю —
И ожиданья, как желуди, каплют в траву.

Апрель 1975

Ночной полет

Ночь. Качает ветер звезды
На стекле оконной рамы,
А еще – мой лик серьезный,
Отрешенный и упрямый.

Я в ночной рубашке длинной

С прапрабабушкою схожа,
Занимавшей половину
Прапрадедушкина ложа,

С той, ночами убегавшей

Тосковать о воле бывшей,
С той, единожды солгавшей,
И кого-нибудь любившей.

Больше грешницы покойной

Я ценю свою свободу.
Села я на подоконник,
Поглядела ликом в воду,

И, как утренняя кошка,

Потянувшись своим телом,
Оттолкнув ногой окошко,
Сорвалась. И полетела.

По святой реке небесной

Я плыву дорогой тайной,
Как плывут в реке невесты,
Утонув перед венчаньем.

Борщ

На днях я как-то колдовала борщ,
Морковь катилась из-под рук кружками,
И под ножом кочна тугая мощь
Скрипела, как пороша под ногами.

Вот овощи порезаны. И тут

Воочию увидела я чудо:
На кухонном столе моем цветут
Агаты, бирюза и изумруды:

Жемчужинки капустного листа,

Опаловые луковые стружки,
И рядом лег, как видно, неспроста
С рубином свеклы изумруд петрушки.

Смешенье красок, бликов над столом,

И цвет так по-бунтарски был неистов,
Что стал мне стол казаться полотном
Подвыпившего импрессиониста.

На потолке

Этакая ночь – все танцует дерево.
Этакая дичь – все гляжу и гляжу.
Я ни тебе, ни себе не поверила —
Я как в гробу без тебя лежу.

Этакая жаль – ни коней, ни сосен,

Этакая жизнь – железный чертог.
Надобно жить – а вокруг сплошная осень,
Надобно жить – а вокруг сплошной четверг.

А на потолке – заревое зарево,

А на потолке все танцует дерево,
А я потому и лежу, заревана —
«Я без тебя, ты без меня», —
На потолке листья звенят.

Октябрь 1975